Самая страшная книга 2014-2025 - Ирина Владимировна Скидневская
Профессор говорил страшные вещи, но суть сказанного им неприятно контрастировала с охватившим его непонятным радостным воодушевлением, возраставшим с каждой минутой. В какой-то момент Наталье Сергеевне подумалось, что она, быть может, единственная его покорная слушательница.
– Изменение поведения моего приятеля было мгновенным. Но соответствующее дерево высших психологических функций выросло на его субстрате намного раньше. Каким образом, когда? В его случае я уже не смогу ответить на этот вопрос. А вот в случае с Андреем – смогу. Наталья Сергеевна, скажите, вы никогда не задумывались, почему некоторые идеи в буквальном смысле завладевают людьми? Почему, например, молодые, здоровые, психически адекватные, казалось бы, люди, русские по национальности, бросают все и уезжают воевать в далекую, незнакомую страну с чуждой религией? А игромания – слышали ведь наверняка о таком расстройстве? Когда человек проигрывает все, что у него есть, – в автоматах ли, или в дорогих казино, неважно, – и не может самостоятельно остановиться? Как это возможно, ведь он не принимает наркотические вещества? Или вот в последнее время появился такой термин: интернет-зависимость. Общение в соцсетях и чатах постепенно заменяет больному реальную жизнь. Он все больше и больше времени проводит в Сети, теряет интерес ко всему остальному, его трудно отвлечь, он с большим трудом может остановиться и выйти из Сети самостоятельно. По сто раз на дню проверяет электронную почту… Наталья Сергеевна, я по вашему лицу вижу, что попал в точку. Очень похожие симптомы были и у Андрея, верно?
– Да, – сказала женщина.
Чашка с недопитым чаем до сих пор стояла на столе перед ней, она просто не могла ее держать – руки снова мелко тряслись. Голышев более совершенно не обращал внимания на непростое состояние собеседницы.
– Вот! Только общался он не в простой соцсети, а на специализированном грибном форуме. Отсюда немного иной характер заболевания. Но началось все оттуда – в какой-то момент времени, когда онлайн-беседа на интересующую тему принесла ему удовольствие. И это удовольствие захотелось повторить еще раз и еще… В этот самый момент на его субстрат упало зернышко, или, можно сказать, спора. Спора дала росток, росток стал развиваться, ветвиться новыми симптомами, и вскоре поведением Андрея стало управлять дерево противоестественных, навязанных извне высших психологических функций. Иначе – он стал одержим. Допустил не тех строителей в свой храм души, и храм постепенно превратился в пещеру. Модель поведения вашего сына стала такой, словно он живет совсем в иной реальности… Именно этот процесс Андрей описал в своем дневнике – только аллегорично, оперируя понятными ему образами. Спора будущего паразита попадает в мозговой субстрат в виде ложной привлекательной идеи, в виде соблазна. Если ее распознать вовремя, то можно вырвать с корнем, но ведь это – если распознать… А знаете ли вы, что в структурном отношении мозг шизофреника организован гораздо более выгодно, чем мозг обычного человека? Все потому, что у обычного человека там заросли с буреломом, а у шизофреника – стройные ряды посадок…
Глаза Натальи Сергеевны снова наполнились слезами. У нее больше не получалось следовать за витиеватым ходом мыслей профессора. Каждая его фраза, осмысленная и понятная сама по себе, проносилась сквозь ее сознание наподобие курьерского поезда и тут же исчезала, оставляя после себя лишь легкую дымку неясных образов. Ее тут же сменяла другая, но связи между ними уже как будто не было, и общий смысл сказанного безнадежно ускользал. Нарастающий безотчетный животный ужас все сильнее и сильнее сдавливал ледяными клещами сердце. В голове пульсировало красным только одно слово: «Субстрат… субстрат… субстрат…»
– Валентин Филиппович, – собравшись с силами, с трудом проговорила бедная женщина. – Я что-то вас не понимаю. Наверное, – она попыталась пошутить, натянуто улыбнувшись, – наверное, мой субстрат невосприимчив к вашей теории…
– Да что вы, голубушка. Не обманывайте себя. Еще как восприимчив! И к моей, и к… другим. Старцы в Священном Синоде ведь тоже думали, что невосприимчивы, когда признавали ложную теорию Сеченова. Наивные! А ведь могли бы догадаться! Теория Сеченова полностью игнорировала нас!
– Нас? – переспросила Наталья Сергеевна.
– Да не вас, а нас! – неожиданно рассердился Голышев. – Впрочем, быть может, они записали нас во внешние раздражители? А что ж, с них станется, с этих старцев. Они и по жизни-то туповаты были, а уж в старости вообще многие в маразм впали. Но мы не внешние раздражители! Мы, милочка, – те, кто их для вас подбирает! Изобретательно и безошибочно!
– Кто это мы? То есть вы? – снова спросила его собеседница.
– Неважно, – ответил профессор. – Важно то, что и у вас в голове выросла целая бесовская роща. А вы-то и не заметили!
И он внезапно рассмеялся гадким, злым, скрежещущим смехом, от которого кровь заледенела в жилах Натальи Сергеевны.
– Все дело, милочка, в неприятии реальности. Той единственной реальности, которая действительно реальна. Кто-то не может смириться с отсутствием чая. А кто-то – с поведением сына… И вот тогда-то и появляемся мы. Мы – те, кто выстраивает для вас реальность альтернативную. Потому что для каждого, абсолютно каждого человека можно подобрать такую систему внешних раздражителей, которая заставит его искаженно воспринимать реальность и гарантированно приведет поначалу к отклонениям от морально-этических норм поведения, а в конечном итоге, при отсутствии осознанного волевого сопротивления с его стороны, – к сумасшествию и гибели. Вот вам и третий, основной постулат моей теории. Что же вы побледнели, Наталья Сергеевна? Разве вы никогда не слышали, что все вокруг вас, все окружающее, близкое и далекое, вообще вся Вселенная – существует только в вашем воображении?
– Нет, – прошептала Наталья Сергеевна. – Я… я вас окончательно перестала понимать.
– Да полно! Ладно, что это я все вокруг да около? Могу и прямо сказать, все равно вы уже ничего не измените. Не нравится вам,