Самая страшная книга 2014-2025 - Ирина Владимировна Скидневская

– Что ты?

Ответа нет. По спине пробежали мурашки. То ли от холода, то ли от страха. Роман и сам не понял. Сплюнул и ушел в дом.

Тома смотрела телевизор, тот ловил плохо, по экрану скользила белая рябь. Крути, не крути антенну – все одно.

Роман присел рядом с женой.

– Хорошо, что Марьяна нас нашла? Ей так одиноко в лесу жилось. Доченька моя… – сказала Тома.

– Да, – Роман отвел взгляд.

Старуха положила голову мужу на плечо.

– Ты боишься еще… Она плохого не хочет.

Роман промолчал.

– Не бойся… Марьяна хорошая. Мы ее больше пугаем. Вот перестанет шугаться и по хозяйству помогать начнет. Не то, что эта…

Посидели, посмотрели телевизор, легли спать. Вставать рано.

Ночью Роман проснулся от того, что существо ходит по двору, скребет, шелестит чем-то. Встал, взял из кармана иконку, положил у подушки. Не то чтобы старик сильно верил в Бога и святую силу, но… Так спокойнее. Главное, чтобы Тома не заметила, обидится.

Зорька спокойная. Значит, оно зла не желает. Пусть будет тогда. Пусть. Но в дом не пущу.

Заснуть Роман так и не смог.

В начале лета Тома совсем плохая была. После визита Иры с хахалем взяла и в лес ушла. Не уследил Роман. Пока с коровой возился да кур гонял, Тома выскользнула сквозь реденький забор в поле, потом к лесу, а дальше след пропал.

Дом бирюком стоит, до деревни километров пять. Повозка осталась, да мерин еще в прошлом году издох. Пока дойдешь, мужиков соберешь, а те еще морды воротить начнут, жена точно в глубине заплутает.

И потопал Роман к деревьям, выкрикивая имя жены.

Проходил до темноты. Ни следа.

Сквозь покров ветвей пялилась луна в окружении звездной свиты. Где-то высоко верещала ночная птица.

Ничего, ночи теплые, завтра с утра до деревни, там с мужиками сподручнее будет. Может, и Ирка пойдет, всяко совесть у девки должна быть, а у ее хахаля уазик на ходу…

Старик собрался уходить, когда услышал голос. Потопал на звук. Тамара сидела у горелого пня, совсем недалеко от тропинки, оказалось. Что-то шептала себе под нос. Седые волосы ее были распущены, растрепанная одежда вся в грязи. Точно труболетка.

Роман подошел к жене. Тома вздрогнула и вскочила на ноги с удивительной прытью.

– А, ты…

Старик выдохнул.

– Пойдем домой, – сказал Роман.

– Обожди, – Тома снова села и коснулась обугленной древесины, – пойду я, хорошо? Завтра еще загляну, коль жива буду.

Роман сжал кулаки, унял раздражение.

Пень затрещал, и на свет выползло нечто. Старик заорал, схватил жену и поволок прочь. Тома отбивалась, пыталась что-то сказать, но Роман не слушал. Боль в ногах путала шаги, мужчина споткнулся, старуха вырвала руку, побежала назад. И перед ней возникло чудище.

Оно стояло на четвереньках. Чуть больше кошки. Голая, гладкая тварь подняла голову, и старик, с трудом сдерживая крик, заметил, что на лице у существа нет глаз, на их месте огромная пасть с тонкими бескровными губами. Из маленьких пальчиков торчали длинные когти, на вид острые. Острее косы будут.

Чудище село, покачало головой и улыбнулось.

Ужас сковал Романа, а вот Тамара кинулась к этому, обняла, злобно зыркнула на мужа и заворковала.

Нечисть отскочила от Томы и засеменила в темноту.

– Ну вот, напугал…

Дома Роман опрокинул стакан самогона и молча выслушал жену, которая утверждала, что эта страхолюдина милая, добрая и совсем, вот совсем, не опасная. Немного придя в себя, старик с удивлением заметил, что Тамара светится от счастья, а ее речь на удивление связная. И план рассказать обо всем мужикам, взять ружье и убить чудовище исполнять повременил. Пока.

Следующим вечером, когда Тома пошла в лес, Роман тихонько последовал за женой, захватив на всякий случай охотничий нож. Встреча вновь состоялась у пня. Тварь вылезла, наклонила голову и внимательно слушала воркованье Томы. Голос жены дрожал от счастья.

Старик вышел из-за дерева. Существо вздрогнуло, но не побежало.

– Не бойся, Марьян, он хороший.

Тварь улыбнулась.

Тамара начала ходить к названой дочери каждый вечер, а Роман следовал за женой молчаливой тенью. К осени ближе старуха сказала, что хочет привести чудище домой. Поругались сильно, Тамара выла, словно маленькая, и старик, скрепя сердце, пошел у жены на поводу.

С Унуком Роман рассчитался бутылкой. Работы немного, но без помощи не обойдись. Кости не те крыши латать.

Самогон распили на крыльце.

– Ирка скурвилась совсем, как с города вернулась. Пьеть, что свинья, и с кобелем своим по углам бродить. Говорять, к Ритке, пока та в город ездила, в дом залезли, – сказал Унук.

Роман промолчал.

– Еще лиса к нам повадилась, куры пропадають, а вы даже без собаки, точно пожреть, – Унук поскреб недельную щетину и опрокинул стакан.

– Да, лиса – погано.

– И не говори. Женка ожила, смотрю…

– Она сильная, – ответил Роман, – сильная. Худо ей было, в голове туман. Как Ирка припиралась, так хуже только делала. Воспитали дочь…

На этих словах на крыльцо вышла Тамара. Как не вовремя.

– Не дочь она мне! У меня другая дочь теперь, а эта лярва поганая давно ей быть перестала.

Роман вздохнул, щелчком пальцев отправил бычок в полет.

– Да, милая, конечно.

Тома фыркнула, точно недовольная лошадь, и ушла обратно в дом.

Унук хихикнул.

– А уши греть плохо, Том! Лан, Евгенич, пойду. Не болейте.

Забрал бутылку с остатками пойла и похромал прочь.

Неспешно опустились сумерки.

Тома деловито прошествовала мимо мужа, неся в руках кастрюлю с объедками. Позвала Марьяну.

Существо выползло из погреба, вскинуло голову наверх и тихонько завыло.

– Не рано еще? Вдруг кто увидит? Да Унук только уехал, кабы вернется?

Старуха шикнула на мужа и начала кормить существо. Нечисть ела с неохотой. Еда не нравилась.

Лиса завелась, ага. Главное, своих кур не ест. Умная тварь, значит. И быстрая.

– Я завтра до деревни, – вдруг сказал Роман, – у Лопатиных закупаться. Унук заедет с утра. Поехали со мной?

Тома повернулась к мужу, на губах улыбка. На сердце Романа потеплело.

– Да. Давненько не прогуливалась. Только… Я эту лярву видеть не хочу.

– Не увидишь. Она с утра с похмелья страдает небось. Похмелье?! Слабая девка, не в нас пошла.

Тома рассмеялась и погладила чудище по голове.

– А с Марьяной что?

– Ничего, она днями спит. Тварь ночная.

– Не надо так на нее! Хорошо, поедем.

На том и порешили.

Выехали рано. В ржавом драндулете Унука пахло бензином и нагретым кожзамом.

В багажник загрузили мясо, куриные яйца Роман взял в салон.

Тома тряслась