Самая страшная книга 2014-2025 - Ирина Владимировна Скидневская

Лиля глянула на подругу покрасневшими глазами, кивнула. На столе подпрыгивала посуда, дребезжали столовые приборы, падали на пол сладкие абрикосы.

– Они ведь вчера встретиться условились, я по глазам Эла поняла… А вдруг…

– Да все с ними хорошо, – отмахнулась Лиля. – Ну, пару фингалов друг другу набили.

Толчки теряли силу. Смолкал гул подземного трактора. Ну, вот и все… ничего страшного.

«Все будет хорошо», – так ей сказал Элер. Однако сердце Светы чувствовало: не все. Иначе пришел бы вчера или сегодня… может, еще придет?

Она с неусидчивой надеждой посмотрела в окошко. На улице горел фонарь. Послышались шаги. За стеклом проплыло лицо. Радик!

Света вскочила с кровати. Значит, пришли! Значит, и вправду все хорошо!

В дверь постучали.

– Это они, – радостно сказал Света.

– Вот и забирай себе обоих, – буркнула Лиля, но тоже встала и подошла к зеркалу.

«Молодец, апельсинчик». Света направилась к двери, в которую методично стучал Радик или Элер. «Вот ведь не терпится», – улыбнулась она. Ей и самой не терпелось. Ее Гагарин вернулся и победил землетрясение.

От внутренностей стены исходило голубоватое свечение. Света обратила на это внимание, когда открывала замок.

– И ста лет не прошло… – сказала она, распахнув дверь, и осеклась.

На приставной деревянной лестнице стоял Радик. Он смотрел поверх головы Светы. В этом не было ничего странного, она давно привыкла к насмешкам о «росте Дюймовочки», даже мама любила пошутить по поводу большого выбора платьев в «Детском мире». Пугающая странность заключалось в глазах парня, безучастных, стеклянных, неживых. В его белом, как натровая известь, лице…

Света услышала протяжный, идущий из-под земли грохот. Над строительным городком взметнулась яркая сиреневая вспышка.

– Что… что случилось? – слабым голосом спросила девушка, отступая в глубь вагончика, словно в дверном проеме стоял не Радик, а вестник смерти. – Что-то с Элером?

Радик шагнул внутрь. Его пустые глаза блеснули в свете лампы – белесые, с воспаленной каймой, свободные от человеческих мыслей. Со вздувшейся, словно у утопленника, фиолетовой шеи свисали в сумрак улицы темные нити, живые водоросли. Кожа натянулась и казалась ужасно тонкой, воспаленной, лимфатические узлы выступали уродливыми буграми.

– Это все из-за тебя, – невыразительно, едва различимо прошептал Радик, повернув голову к перегородке, за которой перед зеркалом сидела Лиля. Его клокочущий голос пронзил тело Светы неподдельным страхом. – Я убил их из-за тебя. Я больше не боюсь тебя потерять. Я… – Он сделал еще шаг и судорожно схватил ртом воздух, будто вспомнил, что надо дышать. – …больше не люблю. Не помню как.

Под ногой чавкнул абрикос, Света уперлась поясницей в стол. В другом конце вагончика закричала Лиля – Радик появился перед ней, нашел затуманенными глазами. К крику подруги добавился визг Светы.

За Радиком в вагончик вполз отвратительный монстр. Громадное насекомое с массивными передними лапами. Над головой вибрировали коричневые с шишками на концах усики. Длинные щупальца впились присосками в шею парня, они извивались, вздувались и опадали.

Насекомое… оно… вело Радика на поводке.

Света увидела, как на спине монстра поднимаются загнутые книзу жгуты, расправляются в чешуйчатые крылья, которые упираются в потолок и стены. Девушка хлопнула ртом, желая произнести имя подруги, но из легких вырвался жалкий хрип.

Пучок бегущих под потолком проводов неожиданно заискрил, одновременно с этим за спиной девушки разбилось окно. Гигантский крылатый рак, или крот, или сам дьявол добрался до Лили и вскинул вверх клешни. Радик забрался монстру на спину.

– Мамочка! – вскрикнула и тут же затихла Лиля.

Света не видела, что стало с подругой, потому что зажмурила глаза, потому что за спиной продолжали сыпаться на пол осколки, а чьи-то руки подхватили ее под мышки и потянули из пахнущей железом и персиками клетки.

– Осторожно… сейчас, маленькая… сейчас…

Она узнала голос Элера, и из глаз, которые Света решилась открыть, брызнули слезы.

– Лиля…

Элер покачал головой.

– Поздно. Прости, что не пришел раньше, я следил за… ним… Осторожно!

Он повел ее в сторону, в обход развороченного изнутри холмика рядом с углом вагончика. Подошвы туфель вязли в комках земли. Элер с ног до головы был грязным. «Он что… полз по подземному ходу за чудовищем?»

Опираясь о руку парня (в другой Элер сжимал металлический прут), она завертела головой: где же патрули? В этот момент кто-то закричал из той части стройгородка, где жили семейные пары.

– Сюда! – Элер потянул ее к забору.

– Ай!

– Извини…

– Да нет. Там! – Она показала.

У высокого тополя шевелилась трава. Земля вдруг поднялась вулканом. Из жерла показались широкие когтистые лапы, а затем четырехглазая, охваченная панцирем голова.

Другое рыхлое пятно проступило перед Светой, стало вспучиваться. Элер подскочил и вонзил в центр прут. Из недр земляного вулкана раздался пронзительный свист.

– На забор! – закричал Элер. – Лезь на забор!

Света вцепилась в горизонтальную перекладину и стала карабкаться. Пальцы горели от заноз. На полпути она обернулась и тут же пожалела об этом.

Огромное насекомое неуклюже мчалось на них, отталкиваясь от травы шестью короткими лапами. Усики-антенны гипнотически покачивались, щупальца целились в людей кожистыми копьями.

На мгновение Света услышала голос… или, скорей, ощущение голоса, его осторожное касание – он уверял, что она так многое упускает, что убегать незачем, что это и есть настоящее, искреннее, теплое… Она увидела исходящее от травы свечение, земля и «кротовьи» горки сделались прозрачными, под ними вспыхнули тоннели, они горели оранжевым, голубым и желтым, пересекали подземные гнезда, соединялись и разбегались, углубляясь в окаменелую плоть, сплетаясь в космический лабиринт, по которому в хитиновых ракетах мчались счастливые люди…

– Маленькая, пожалуйста, быстрей, – Элер взбирался следом, звук его голоса разрушил неумелые чары, отмычка выпала из замочной скважины. – Не слушай их, не верь… Хватайся!

Она отвернулась и вцепилась в протянутую руку.

Элер спрыгнул с другой стороны и помог ей слезть.

Фонарь за забором с громким хлопком взорвался, осыпался тающими искрами.

– Бежим, – сказал Элер.

И они побежали.

Его примеру последовали другие: отделялись от целого. Они мечтали стать кем-то так долго, что, когда это удалось Радику (он взял имя познаваемого), коллективная общность разрушилась, словно изгрызенный ходами земляной вал.

Ему нравилось быть самостоятельной единицей, пользоваться чувствами и мыслями познаваемого (не нравился лишь способ общения), строить нового себя. Эмоции познаваемого стали настоящим лакомством. Он развивал их, доводил до предела, затем разрушал, превращая в новые, более сильные и сахаристые. Он не просто самоотождествлял себя с Радиком, он стал им. Даже решил, что оставит имя, когда познаваемый прервет биологическую отзывчивость и ему придется искать новый образец.

Радик попрощался