Роберт Асприн - Мошенники времени

Он принялся двигать мебель от двери на прежнее место. Маркус посмотрел на него, потом — с глазами, потемневшими от ужаса, — бросился помогать ему. Не прошло и пяти минут, как в дверь постучали, отчего Маркус подпрыгнул как ужаленный.

— Спокойно. Это должен быть цирюльник.

Маркус поперхнулся, кивнул и подошел к двери с видом человека, поднимающегося на эшафот. Разумеется, это был цирюльник. Маркус привалился к дверному косяку, чтобы скрыть дрожь в коленях.

— Мне сказали подняться сюда, — неуверенно произнес цирюльник.

— Да, — сказал Маркус на удивление ровным голосом. — Мой господин хочет постричься. — Он махнул рукой в сторону Скитера, царственно восседавшего на одном из стульев что получше.

— Господин, да? — переспросил цирюльник, переведя взгляд с надетой на Маркуса остроконечной шапки вольноотпущенника на Скитера. — Видать, вы не совсем привыкли еще к этой шапке.

Лицо Маркуса вспыхнуло от оскорбления, но цирюльник уже шел к Скитеру. Маркусу удалось закрыть дверь.

— Нам нужен солнечный свет, — воспротивился этому цирюльник.

— Хватит и лампы, — отрезал Скитер. — Маркус объяснит, что мне нужно.

— Мой хозяин хочет, чтобы ты обрил ему голову.

Цирюльник удивленно округлил глаза.

— Обрить? Всю?

Скитер мрачно кивнул.

— И Маркуса тоже.

— Но… но зачем? — не понимал цирюльник.

— Случайно подцепили вшей.

— Кажется, мы нашли их почти всех, а также их противных гнид, но для надежности мой хозяин хочет, чтобы ты обрил нам головы.

Цирюльник кивнул сначала неуверенно, потом поняв.

— Дайте мне разложить инструменты.

Очень скоро ни тот, ни другой уже не могли узнать себя в полированном бронзовом зеркале, которое держал перед ними цирюльник. Когда тот старательно соскреб с их черепов остатки щетины, Скитер кивнул и расплатился. Цирюльник поклонился, пробормотал: «Благодарю покорно», собрал свои инструменты и исчез.

— Если я не ошибаюсь, — заметил Скитер, непроизвольно водя рукой по гладкому затылку, — у нас еще примерно полчаса на то, чтобы добраться к Вратам. Держи! — Он бросил Маркусу пару свертков. Тот поймал их, думая о чем-то другом.

Скитер разорвал свой пакет и поднял на него глаза.

— Пошли. У нас мало времени.

Маркус медленно развернул пакеты и задохнулся.

— Скитер! Это… это, должно быть, обошлось тебе в несколько тысяч. Как смог ты заплатить за эти вещи? — Он скинул свои грубую тунику и шапку вольноотпущенного и надел дорогой халат.

— Свистнул пару пухлых кошельков. И не смотри на меня так На карту поставлены наши чертовы жизни

Маркус только с сожалением покачал головой. Он надел ожерелье и блестящие кольца, усыпанные драгоценными камнями. Когда он покончил с этим, Скитер уже ждал его одетый.

— Готов? — спросил Скитер, не в силах удержаться от улыбки при виде их новой внешности. Маркус сумел выдавить из себя ответный смех.

— Нет. Но готов или нет, я иду с тобой. Мне не терпится навсегда проститься с Римом.

Скитер кивнул и открыл дверь.

На этот раз выходить было тяжелее — с лысой, словно беззащитной башкой и в драгоценностях, словно какая-нибудь из нью-йоркских королев наркобизнеса. Маркус тихо прикрыл за собой дверь и догнал Скитера у лестницы.

— Идем, — хрипло произнес он.

Скитер кивнул и повел его на Аппиеву дорогу. Весь путь он озирался по сторонам, ища глазами Люпуса Мортиферуса повсюду: в темных боковых улочках, за дверями винных лавок, в толпе, кишевшей у длинного фасада Большого Цирка. Мужчины, женщины и стайка детей уже тянулись в винную лавку «Путешествий во времени». По обе стороны улицы сидели чумазые уличные попрошайки с горящими от голода глазами, выпрашивая медяки у римлян, богатых греков, египтян и других, происхождения которых Скитер не знал. Со стороны Цирка приближался богатый паланкин, который несли на плечах блестящие от пота рабы.

Скитер прищурился, потом улыбнулся ледяной, дикарской улыбкой, от которой у Маркуса, мужественно стоявшего наготове рядом с ним, по коже побежали мурашки.

— В чем дело? — спросил он на латыни.

Скитер покачал головой; движение это показалось ему странно непривычным без касающихся ушей волос.

— Ждем. Почти время.

Уличные попрошайки продолжали клянчить милостыню своими жалобными голосами. У некоторых не хватало рук или ног, тут многие были — или притворялись — калеками, возбуждая жалость в тех, кто мог бы кинуть им монету. Скитер отвернулся, рассчитывая момент, когда паланкин поравняется с ним. Когда тот находился почти напротив входа в винную лавку, в его бритом черепе родился знакомый звук-который-не-был-звуком.

Три… четыре… ну!

Скитер швырнул прямо на середину улицы целую пригоршню блестящих золотых монет. Попрошайки бросились к ним, мгновенно образовав непроходимую кучу-малу. Рабы, тащившие паланкин, оказались в самом центре этого безобразия. Носилки угрожающе накренились. Один из рабов оступился, и носилки полетели на землю, сопровождаемые женским визгом.

— Давай! — рявкнул Скитер и рванул с места, огибая смятение. Сопровождаемый по пятам Маркусом, ворвался он в винную лавку «Путешествий во времени». Он отшвырнул в сторону охранника у звуконепроницаемой двери, распахнул ее и внесся внутрь дьяволом, которого ничто уже не могло остановить. Маркус не отставал. Поток вновь прибывших как раз начал выплескиваться в лавку из Врат, но Скитер продрался и через них, не обращая внимания на возмущенные возгласы (в том числе и со стороны гидов «Путешествий»). Он оглянулся, убедился, что Маркус все еще рядом, схватил его на всякий случай за руку и рыбкой бросился в проем. Ощущение падения было не сравнимо ни с чем: едва его тело миновало отверстие Врат, он рухнул на стальную решетку платформы и покатился по ней, пока не остановился, врезавшись в парапет.

Прямо в него врезался, остановившись, Маркус.

Почти сразу же взвыли сирены. Скитеру было наплевать.

Сделано!

Только тут он едва не задохнулся от разом свалившихся на него новых напастей. Ему придется заплатить жуткий штраф — ведь он прорвался через дорогие платные Врата дважды, плюс штраф Маркуса, ибо Скитер, не колеблясь, намеревался взять ответственность на себя — в конце концов не по его ли вине Маркусу так не повезло?

— Пошли, — произнес он почти спокойным голосом. — Пожалуй, нам лучше пойти и покаяться Майку Бенсону сразу же, пока на нас не надели наручники.

Глаза Маркуса вспыхнули на мгновение испугом — странное дело, Скитер понял, что тот боится за него, а не за себя, — потом он кивнул и, болезненно морщась, поднялся с решетчатого настила. Скитер тоже встал, вцепившись в перила. В толпе под ними разгневанной горой возвышался Майк Бенсон. Со всех сторон к пандусам уже спешили парни из службы безопасности. Скитер вздохнул, потом начал спускаться прямо к Бенсону. Маркус молча шел следом.