Георгий Булавин - Новатерра

      Алёна ужасно боялась, что после ночного происшествия Гетман изменит свой наказ, её отдадут Вождю, и всё начнется сначала... Боялась и не верила - такой человек, как Гетман, не мог бросить её, не мог взять назад единожды произнесённое слово, ведь оно будто отпечаталось на твердокаменных скрижалях - быть по сему! Так передал ей Бог через ангела своего, прекрасного белоснежного лебедя. Об этом же сказали девушке Его глаза. Он, Гетман, пришёл ночью и показался уже не таким громадным, сильным, неприступным. У гранитной скалы были глаза, обычные человеческие глаза, полные тепла, доброты и сострадания. Алёнка глядела в них неотрывно, купалась в ласковых волнах пронзительно мягкого взгляда, тонула в пучине щемящего серѓдце блаженства. А потом...

      Потом раздался стук в дверь палаты. Он?!!...

      Однако на пороге появился Паша Никоненко с букетом полевых цветов. Алёна была рада его видеть. Была бы. Не сейчас!

      - Здравствуй, милая Алёнушка!

      - Здравствуй, Паша, - тихо произнесла она и через силу улыбнуѓлась.

      - Как ты, родная?!

      - Спасибо, Паша, всё в порядке... Заходи завтра, ладно? Я не очень хорошо себя чувствую.

      - У тебя что-нибудь болит, моя хорошая?! Может, врача..?!

      - Нет, что ты, не нужно! Просто жарко было... я устала... столько событий!

      - Хороших событий, моя прелесть! Я ведь чувствовал, что ты станешь свободной и счастливой. Самой счастливой на свете!..

      'Я - тоже, - подумала Алёна. - Тоже чувствовала. Верила. А теперь точно знаю. И надеюсь на большее... Нам ведь, как учила мать Прасковея, всегда мало, ибо грешны мы, прости нас, Господи!'.

      - Я ухожу, отдыхай, милая, всё будет хорошо!

      'Не Он!!!' - едва не плакала Алёна...

      А Он тем временем томился в соседней палате подобными же чувѓствами, походя слушая хорунжего Добророда. Старый воин встретил гетмана с несказанным удивлением на потухшем лице, долго благодарил за милость, клялся, что абсолютно здоров, готов хоть сейчас рвануть по следу коварного 'шефа'.

      - ...И вот что я подумал, товарищ полковник, пока здесь отдыѓхал: этот... который лысый, сказал шефу, что тварь молчит. Или дрянь? А может, сволочь, не помню точно... Я так понимаю, раз молѓчит, значит, на связь не выходит. Товарищ полковник, а вдруг она у нас сидит, здесь?! Затаилась, сука!

      Гетман досадливо поморщился.

      - Кто-то сидит, Макарыч, это как пить дать. Ищем... А почему ты решил, что 'она', а не 'он'?

      - Ну, так 'дрянь' же! Или 'сволочь'?

      - Интересная мысль, товарищ гвардии старший сержант, интересная...

      Распрощавшись с Доброродом, гетман вышел в коридор, отобрал у Алексея букет, отправил парня в вестибюль, повертел розы в руѓках, секунду поразмыслил и... И постучал в дверь палаты номер 33.

      'Он!!!' - будто электрический разряд пронзил Алёнку.

      На сей раз это и впрямь был Он. Гетман. Величественный. Неѓприступный. Гордый. Но глаза всё так же светились добротой.

      Он. Он! Он!!!

      - Здравствуй, Алёнушка!

      Вскочить! Броситься к нему! Боже!..

      Она уже рванулась и лишь нечеловеческим усилием сдержала содрогавшееся тело на подушках. А после навалилась тяжесть... сладкая истома... блаженство... счастье... Божья благодать...

      - Здравствуйте, батюшка... - только и смогла вымолвить она.

      Он придвинул кресло, сел рядом. От него пахло душистым табаком, кофе, тёрпким парфюмом, уличной пылью, цветами, чем-то ещё - неуловимым, таким близким, родным, но ужасно далёким, еще вчера казалось, безвозвратным, из той, почти забытой первой жизѓни, счастливой, светлой, так нелепо оборвавшейся...

      - Ты можешь называть меня Александром Александровичем, - улыбѓнулся гетман, но подумал, что жёсткое имя его никак не подходит для нежных уст прелестной девы. - Впрочем, называй так, как тебе удобно. Скажи, откуда у тебя это 'батюшка'?

      - Не знаю, Алексан Саныч, не помню... Меня воспитывала инокиня. Наверное, от неё...

      - Ты верующая?

- Да...

      - У нас есть православный священник. Может быть, направить его к тебе?

      Сказал, а сам поморщился: забулдыгу Никотина - к этому несмышлёному, страдающему ангелу?! Святотатство!

      - Спасибо, батюшка... э-э... Алексан Саныч, не стоит, поправѓлюсь - сама схожу.

      - Как ты себя чувствуешь, Алёнушка?

      Старый солдат произносил имя девушки с каким-то особым насѓлаждением, ласкал его языком, нежно касался огрубевшими губами.

      - Спасибо, всё хорошо...

      Сейчас ей и впрямь было хорошо. Как никогда ранее. По крайѓней мере, в этой жизни. Да и в прошлой, если честно, - тоже...

      - Тебе придется некоторое время провести здесь, моя девочка. У тебя удивительно крепкий организм, но всё равно здоровье серьёзно подоѓрвано. У нас опытные врачи, много лекарств, тебя быстро поставят на ноги. А потом...

      Кончиками пальцев он коснулся нежной девичьей щеки. Веки Алёны оглушительно захлопнулись - как будто плотный занавес упал на их альков, - жаркие губы ткнулись в мозолистую ладонь. Боже! Фея! Сказочная! Удивительная! Неземная! Моя!!!

      - ...потом, - осипшим голосом продолжил Александр, - ты сможешь жить, как все мы, больше никто и никогда не причинит тебе боли и страданий. Обещаю тебе, милая. Клянусь тебе!

      Уже и левая рука его потянулась к девушке, он почувствовал - сейчас или стиснет её в объятиях, чтобы никогда уже не отпускать, или... нет! Категорическим приказом каждому из нервов, каждой мышѓце, он подавил нахлынувший порыв и только тут заметил, что тянулся к деве лепестками роз, благоухающим букетом нежно-алых солнц.

      - Ох, совсем забыл! Это тебе, девочка!

      - Спасибо...

      - Выздоравливай, поправляйся, - Александр через силу встал, - а я пойду, дела не ждут, моя хорошая...

      Ни дел, ни мыслей не было. Она! И всё!!!

      Как вдруг будто неистовый буран сорвал девчонку с ложа Одиночесѓтва. Разлетелась легкая больничная пижама. Она бросилась на грудь Александру, обвила шею трепетно дрожащими руками, одурманила тонѓким ароматом молодого бьющегося тела, покрыла щетинистое мужское лицо жаркими влажными поцелуями и кипящими слезами.

      - Я!.. Не!.. Прошу!.. Я!.. Вы!.. Ты!.. Не надо!.. Пожа-луйста-а-а! - и горько разрыдалась.

      - Милая... Алёнушка... солнышко моё ясное... бедная малышка, - шептал Александр и думал: 'Бежать! Прочь отсюда! Иначе я не уйду уже никогда! Никогда!', - всё будет хорошо, родная... ничего и ниѓкого не бойся... мы будем видеться часто... очень часто... успоѓкойся, сладкая, приляг...

      - Батюшка... не надо... не уходи... я так ждала... тебя... только тебя!