Дэн Абнетт - Братья Змея

Похоже, спидер направлялся к обочине, к живой изгороди и окружающим ее зарослям папоротника.

Вспоров густую поросль и не задержавшись ни на мгновение, спидер легко преодолел этот барьер. Антони слышала, с каким пронзительным скрипом острые шипы и упругие ветки царапают металлический корпус, как хлещут по обшивке ветки.

Не сбрасывая скорости, они вырвались на яркий свет, заливающий поле кормовой пшеницы, которая так и осталась стоять неубранной, все ниже склоняя тяжелые золотистые колосья. Нива была сухая, как порох, и реактивные выхлопы мчащейся над землей машины поднимали клубящиеся облака сеченой соломы и шелухи, тянущиеся за спидером, как пенящиеся волны за кораблем.

Антони хотела крикнуть, потребовать, чтобы он остановился, но рев реактивных двигателей был слишком громок, да и летящая ей лицо пшеничная шелуха заставляла держать рот закрытым. Развернувшись по большой дуге, спидер помчался поперек этого широкого, высушенного солнцем поля.

В гуще злаков мелькали какие-то фигуры. Они были наполовину скрыты, и все же отчетливо видны — такие черные на фоне ярких, золотистых хлебов. Они бежали, сломя голову, среди высоких злаков, пытаясь оторваться от настигающего их спидера. В свое время Антони охотилась верхом и знала, как выглядит зверь, когда его гонят по равнине. Загадочные черные фигуры в их отчаянном беге выглядели почти жалко.

Орудия спидера вновь изрыгнули огонь, толкнув прямо ей в лицо потоки горячего, ароматного дыма, после чего исчезла целая полоса пшеницы, а вместе с ней и одна из черных фигур. Великан заложил крутой вираж и очередным залпом, как бритвой, прорезал новую просеку в золотом полотне колыхаемой ветром нивы. Еще одна черная фигура изогнулась и упала, а третья на краткий миг была подброшена взрывной волной в воздух.

Она висела в воздухе лишь мгновение прежде, чем пропасть из вида, но этот образ отложился в памяти Антони навсегда: тонкая, черная фигура гуманоида, которая казалась искривленной и изломанной, как если бы его конечности, восстановившись после тяжелой травмы, срослись совершенно не правильно.

Позади что-то разорвалось, и ударная волна ослепила и ошеломила Антони. Спидер затрясло, и звук его двигателей, прежде похожий на вой, сменился затрудненным, прерывистым хрипом. Машина быстро вильнула влево, поверх злаков, и когда Антони оглянулась, она увидела, что они спидер оставляет за собой клубы грязного, бурого дыма.

— Что это?! — крикнула она. — Что случилось?

Гигант не ответил. Не говоря ни слова, он направил спидер к оливковой роще, кроны которой серебрили западный край пшеничного поля. Машина влетела под густые, нависающие над землей ветви, и остановилась, не глуша вибрирующие двигатели. Дым и пар валили от одного из них.

— Что это? — снова спросила Антони.

Великан выпрыгнул из машины.

— Найдите укрытие, — сказал он ей и указал на ближайшую канаву, поросшую по берегам жесткой, как проволока, осокой. — Высаживайтесь!

— Но…

— Выполнять!

Она отстегнула ремни и вылезла из машины. Теперь она смогла как следует разглядеть урон, который нанесла спидеру кем-то выпущенная ракета. Обшивка была помята и покрыта черной сажей. Гигант достал снаряжение из багажной клетки: тяжелый огнемет, который Антони уже видела ранее на его корабле. Огнемет он забросил на плечо. Великан обзавелся также маленьким, обшитым сталью щитом, предназначенным для левого предплечья; и мечом с коротким, но мощным лезвием.

— Ну! — прорычал он.

На этот раз его голос заставил ее вздрогнуть. Гигант надел шлем — увесистую штуковину с узкой смотровой щелью и оскалом решетчатого забрала, прикрывающим челюсть, — и в голосе, который донесся из рупора шлема, было много больше металла и жесткости. Антони бросилась к канаве.

Когда она, цепляясь одеждой за кусты ежевики, спрыгнула в укрытие и в недвижном, горячем воздухе услышала над собой жужжание насекомых, великан уже отошел от спидера и быстрым шагом двинулся из оливковой рощи в сторону залитого солнцем хлебного поля.

Антони показалось, что время, пока она лежала, затаившись в колючем сумраке кустарника, равнялось нескольким ее жизням. Боевое столкновение на дороге и охота в открытом поле, которая последовала затем, произошли слишком стремительно и представлялись теперь скорее как бешеная круговерть неприятных и быстро сменяющихся ощущений, а не как связная последовательность событий, которую ее разум мог бы выстроить во внятный рассказ.

Теперь она лежала неподвижно, в одиночестве, и время, прежде летевшее птицей, теперь замедлилось и поползло, как улитка. Антони ощущала запах сухой земли с пшеничного поля, запах сырой канавы. Кроме того, она ощутила запах своего пота, и осознание этого факта заставило ее покраснеть. Она слышала, как вокруг нее, в траве, стрекочут насекомые, а где-то далеко запела птица. Хорошо, что хоть тошнота прошла. За это стоило сказать спасибо.

Великан куда-то запропал. Оставленный им среди олив спидер все еще испускал из пробитого двигательного отсека тонкую струйку дыма. И пока двигатели остывали, что-то внутри все время тарахтело и тикало.

Из тенистой рощи открытая солнцу золотистая нива казалась ослепительно яркой. Колосья зрелой пшеницы нежно колебал легкий бриз. Рои пшеничных мух, вперемешку с невесомым пухом с колосьев, неутомимо вились над полем.

После затянувшегося периода тишины Антони, наконец, услыхала вдали резкие, отрывистые звуки. Громкий треск и лязг, как если бы перевернули обеденный стол, и вся посуда, что была на нем, разбилась вдребезги. Затем последовали три или четыре быстрых хлопка, которые она посчитала за выстрелы. Наступила пауза. Затем снова хлопки, после чего прогремели два звонких раската, — как если бы посреди морозной зимы молотком ударили по обледенелой лохани.

В завершение донесся пронзительный, протяжный вой — квинтэссенция невыносимой, мучительной боли.

Антони содрогнулась.

Несколько минут спустя она опять услышала выстрелы — на этот раз они прозвучали намного, намного дальше.

Потом не было слышно ничего, кроме жужжания насекомых и пения птиц.

Когда наконец терпеть уже стало невмоготу, Антони выползла из грязной, скользкой канавы и огляделась. Если не считать укрывшегося под оливами покалеченного боевого спидера, не было ничего, что нарушало бы картину сельской пасторали Пифосских кантонов.

Главный секретарь решила, что ей следует поступить согласно распоряжениям великана. Не последнему приказу — просто тихо лежать в канаве — но той инструкции, какую он изложил ей в начале, еще до того, как они попали в засаду. Тогда он велел ей покинуть «оперативную зону» и идти по дороге в ближайшую деревню. Ведь пока она здесь, она является помехой, отвлекает внимание, что ему сейчас совсем ни к чему.