Андрей Валерьев - Родина

'Тьфу, ё!'

В школе Максим учил немецкий. Сейчас он об этом очень жалел — английский б точно пригодился. Диспозиция была следующая. Остров. Тропический рай, так сказать. Рай отделялся от берега континента проливом шириной около километра. Самое поганое, что никаких источников воды на острове Макс не нашёл. Из плюсов было пять оставшихся литров воды, десять пистолетов, шикарный пляж и тёплое море. И отсутствие здесь всякой, кроме птиц, живности. Семерых погибших Максим сам похоронил в братской могиле возле платформы. Что характерно, никто из его 'коллег' на помощь не пришёл.

'Да и пошли вы'

'Коллеги' о чём-то громко спорили и временами отходили в сторону, занимаясь чем-то непонятным. Они тужились, словно пытались что то из себя выдавить, лица их краснели, глаза лезли из орбит. Негритянка при этом визжала и зверски шлёпала себя по необъятной ягодице. Звон от шлепков в ушах стоял конкретный, но дальше садо-мазо дело не пошло.

Девочка-латиноамериканка покосилась на мужчин, покраснела, но решительно разделась, отошла к линии прибоя и, усевшись прямо в воду, принялась мастурбировать. Офигевший от этого зрелища Майкл явно чертыхнулся и поспешно отвернулся. Как и Макс. За пять минут юная особа громко кончила несколько раз, но с места она не сдвинулась так и оставшись лежать на песочке.

— Ну а ты чего делать будешь? — Макс с интересом уставился на инвалида. Русского Майкл не знал, но всё отлично понял. Он пожал плечами и достал шило.

— Давай-давай! — Макс ободряюще оскалился.

Американец сжал зубы и неторопливо воткнул шило в свою ногу.

— Come on!

Потом он воткнул ещё раз, потом ещё. Потом Макс похлопал его по плечу и пошёл спать.

Утро вечера мудренее.

Поспать не удалось. Огромная дымчатая луна заливала всё вокруг таким нереальным серебристым светом, что Максиму казалось, что он в сказке. Он припомнил суровый климат русского острова. Мрачные сопки, заросшие тёмными елями. Свинцовые тучи. Холодный дождь. Ледяной ветер. Сугробы. Вспомнил того медведя, которого увидел во время своего первого путешествия и его передёрнуло.

'Ну почему так? Одним северный берег Карибского моря, а другим — южный берег Карского?'

Если бы Заозёрный находился в таком климате, он бы, пожалуй, сразу бы тут и остался. Рай! От добра добра не ищут!

'Интересно, как там Дубинины? Оле в этом году в школу надо. А где там школу взять? А учебники?'

Макс поймал себя на мысли, что размышляет об учёбе девочки, будто он заботливый дядюшка. Не меньше. Он тоскливо вздохнул. Ну почему он сразу, до отъезда сюда, тьфу, туда, в Америку, не ушёл к ним?

На самом деле Максим знал ответ. Он — боялся. Боялся того, что эти люди, которые заботились о нём три года, забыли про него. Сердце сжималось и протестовало, приводя тысячу доводов против, но разум предательски твердил — 'ты им не нужен, забудь'.

'А я им… всё…'

'А они тебя будут просто использовать, как и все остальные'

'Это неправда! Они не такие… они же мне…'

'Что? Ты хотел сказать 'как семья'? Откуда ты знаешь?'

'Я им верю!'

'Лейле ты, помнится, тоже… верил'

'Заткнись, тварь!'

'Ну-ну, ну-ну… лучше подумай, что будешь делать сейчас…'

— Так! Всё! Хватит! Этак и с ума сойти недолго!

Лежавшие под пальмами 'робинзоны' зашевелились — Максим разбудил их. А может быть, скорее всего, они и не спали.

Укасов проверил пару честно заныканных пистолетов, поднялся и потопал к морю.

Соседи угомонились только под утро. Из пальмовой рощицы почти всю ночь раздавались звонкие шлепки и визг негритянки, стоны девчонки и сдавленная ругань инвалида. Недоходоки пытались вернуться домой.

'Что-то с ними не то. Доходяги. Искусственные они какие-то. Недоделанные… мутанты, мля. Иксмены…'

Максим вспомнил, кого в Алма-Ате называли 'иксменами' и хрюкнул. Настроение стремительно улучшалось.

'Выберусь в АА — найду Асель… а классно она… Стоп! Сейчас — 'иксмены'

Макс прислушался, кроме шума ветра и тихого прибоя тишину не нарушал ни один звук.

'Ничего личного — просто бизнес. Прости Оленька, дядя Максим тебе учебников не привезёт'

Девочка и негритянка спали рядом, так, что Максим смог спокойно прицелиться обеим в головы. Он никогда раньше не стрелял в людей. По идее, его должно было трясти, но ничего подобного не происходило. Максим спокойно навёл пистолеты, зафиксировал руки, ещё раз проверил прицел и, глядя на лежащего в пяти метрах Майкла, почти выстрелил.

— Ничего личного — просто бизнес. Твою дивизию!

Макс снова прицелился и снова попробовал нажать курки. Прицелиться получалось, а выстрелить — нет. Макс не боялся — просто два указательных пальца отказывались ему подчиняться.

— Да пошло оно всё!

Укасов сунул пистолеты за пазуху, развернулся и потопал к проливу. Надо было выбираться на континент.

В предрассветных сумерках, под пальмами хрипел во сне инвалид, и стонала и плакала девочка.

— Вот такое хреновое лето…

Дубровка,

Ноябрь 13 г.

Холодное лето плавно перетекло в ледяную осень. О том, что будет зимой, думать не хотелось. Саня зябко повёл плечами — даже тяжеленный, до пят, тулуп не спасал от пронзительного ветра, который так и норовил пробраться за пазуху. Ледяная крупа неслась параллельно земле и пропадала в серой мгле над обрывом. Хорошо, что свояк, измученный безнадёжно-скучными дежурствами у места ухода Максима, соорудил, пока было достаточно тепло, что-то вроде конуры. Она не грела, да и ветер свистел в сотне щелей между досками, но всё равно — там было куда приятнее.

Сашка задумался. Выводить людей на дежурство с каждым днём становилось всё тяжелее и тяжелее. Почти восемь месяцев прошло с тех пор, как Максим исчез и вера в то, что он вернется, таяла с каждым днём.

Дубинин с ужасом представлял себе, как он будет объясняться с Шевцовым следующей весной — всё-таки хутор им отгрохали на славу. И на зависть остальным. И пока получается — за так.

'Ладно. Об этом потом думать будем. Зато любимица в тепле и уюте'

Саня заулыбался. Срок неумолимо приближался. Заезжавшие с плановым осмотром Заозёрские акушеры пообещали приехать через две недели и принять роды, надавали кучу советов и укатили. Сейчас Леночка сладко спала за толстыми и крепкими стенами тёплого дома. Их дома. На их хуторе. На их, собственной, земле! Зашибись!

Дубинин перевесил автомат на другое плечо и двинул вдоль обрыва. Надо быть очень внимательным. Да. Точно.