Георгий Булавин - Новатерра

      - Кушать подано! Садитесь жрать, пожалуйста!

      - Присоединяйтесь и вы, девушки, перекусим, пока затишье, а то обязательно какая-нибудь бл... хм, женщина легкого поведения обед сорвёт, - ворчливо заметил гетман.

      И тут же пробудился телефон.

      - Ну, вот, о чём и речь! Да, Твердохлеб... так... так... так... я понял. Мотострелковый взвод в ружьё, БТР из боксов не выводить, ждать команды, подготовить к форсированию Равы, первое и третье отделения - сходу у химкомбината и северной границы, второе - у залива через мост. Фронтальный удар с преследованием широкой цепью и охватом. Артиллеристов и минометчиков - к крепостным орудиѓям, стволами не вертеть. Учебную команду - на́ конь, форсировать реку у Марьина Яра, глубоким обходом скрытно выйти в тыл, образовать засадную линию, стрелять только по конечностям. Артиллерии - беспокоящий огонь с недолётом. Нужны пленные! Насе-лению объявить - никакой паники, по улицам без надобности не бродить, детей не выпускать за пределы дворов. Командует атаман, они с дозорным идут на стены замка. Если понял, действуй!

      Ходжаев с Елизаровым мгновенно заняли позиции низкого старта.

      - Извини, Алик, что влез в твое хозяйство, - приложил руку к сердцу гетман.

      - Я привык. Надо было Алину Анатольевну гетманом выбрать.

      - Легче не станет, поверь мне - баба в пятнистой упаковке... Ладно, короче, дело в следующем: в лесу по левой стороне реки - солнечные блики на фоне массива листвы...

      - Пасмурно ведь! - перебила Наталья.

      - Видно, дежурный сотник приказал солнышку выглянуть... Не умничать! Не рассуждать! И вообще, не пи... это самое... не потерплю!

      - Держиморда!

      - Подержу, не сомневайся... Короче, наблюдатель отследил перемещение четверых в камуфляже. Наши меры вы слышали. Возражения?

      - Сойдёт, - пожал плечами атаман.

      - Спасибо тебе, воин славный! Бегите на башню и руководите операцией. Костик, возьми дальнобойную антиснайперку ОСВ-96, поѓпытайся хоть одного обездвижить. Помни только, что ранения в гоѓлову мало совместимы с жизнью.

      - А чего в ней такого уязвимого?! Кость... Ладно, Саныч, мы побежали!

      Апартамент мгновенно опустел, с гетманом осталась лишь супруга. Заперев на ключ входную дверь, она присела Александру на колени и зашептала на ухо:

      - Прости, я утром не провела тебя.

      Собственно, Алина никогда этого и не делала, но...

      - И атамана послала к первым петухам!

      - Нажаловался, чёрт нерусский! А куда его надо было послать? К их матери?

      - Пракурице... Что ж, попробуй в следующий раз. Дай Бог, чтоб его не было!.. Серёгу, главное, к 'петухам' не отправь.

      - А что такое?

      - Ну-у, тяжёлое блатное детство, криминальная среда, в которой слово 'петух' ассоциируется с...

      - А-а, поняла! Хотя, конечно, если рискнет разбудить в такую рань...

      - Чтоб не будил, к постели его не допускай в моё отсутствие.

      - Чья бы корова мычала! Сам тут гарем развёл. Девушка, всяко-разно...

      - Мать, не превращайся в бандершу, тебе не идёт. Сама знаешь, меня подростки особенно не интересуют. В плане ЭТОго.

      - Ой, вашество, насчет ЭТОго, пожалуйста, не зарекайся. И чего ты вообще расселся, как чурбан?!

      - Гопака вприсядку сбацать? Железное болеро? Фламенко?

      - Тарантеллу. Поцелуй меня!..

      ...А в это время по лоснящемуся руслу мутноватой тёплой Равы неторопливо, как сама река, сплавлялся караван. Хмурые, молѓчаливые, грязные - на реке-то! - нечёсанные, в ссадинах и струпьѓях, люди с унылой обречённостью глядели вдаль. Возможно, и не люди вовсе. Хомо-Прежде-Сапиенс. Давно. Не в этой жизни... Лишь ангелоподобная девчонка плакала в одной из лодок - значит, остаѓвалась человеком. Надолго ли? Ну, день ещё, не более того... А на корме последней из шаланд с оружием в руках вертелся тот, коѓго бродяги звали то Воякой, то Охотником, а про себя - Придурѓком и Любителем Подстилок... Да, он любил! И защищал сейчас свою Любовь. От крокодила, как бы глупо это ни звучало здесь, посреди Черноземья, в Средней Полосе. Он ждал. Он знал. Он видел извивающийѓся панцирь. Он изучал следы рептилии на мокром после дождика песѓке. Он приберёг один патрон - убил козу дубиной. Он мог бы выст-релить туда, где плакала Она, где упивались брагой эти двое... В Этих! Но сдерживал себя. Он выстрелит в рептилию, ибо уверен - жуткий монстр идёт за Нею. За его Любовью...

      ...А монстр всё шёл и шёл за стадом 'чувственников', пожирая тоннами безмозглую рыбёшку, оттаивая после заполярных холодов, день ото дня накапливая силы и решимость. Он помнил Цель. Он видел цель. Он близко. Он сожрёт. Поймёт. И выполнит Предначертаѓние Властителя Вселенной!..

      ...А где-то в Запределье сквозь окно простой избы - будто через стекло аквариума - величественный седовласый старец взирал на копошащихся людей, довольно равнодушно попивая духовитый травяной отвар. Пеѓреживал? Завидовал? Сочувствовал? Немножко. Еле-еле. Как умел...

      Рвусь из сил - и из всех сухожилий,

      Но сегодня опять - как вчера:

      Обложили меня, обложили -

      Гонят весело на номера!...

      (В.С. Высоцкий)

      Дробь-атака, или Стреляли...

      Во время войны ничто не ценится так дорого, как плоскостопие...

      Виктор Селиванов, стоя перед зеркалом в ванной комнате, с несказанным наслаждением втёр ароматный гель в пылающие свежевыбритые щёки, прибрал остатки влажным полотенцем, сбрызнул лицо одекоѓлоном, натянул форменные брюки и чистую защитную футболку, приѓгладил коротко остриженные волосы, успевшие изрядно поседеть, и вислые усы. 'По первому сроку оденьтесь, братишки, по первому сроку - положено в чистом на бой выходить морякам...' - вспомниѓлась песня земляка Розенбаума.

      Ни в нынешней, ни в прошлой жизни моряком Виктор не был, хотя и жил до Катаклизма на берегу самого настоящего моря - Ладожского озера. В пору осенних штормов бушевало оно похлеще всамдеѓлишного океана, а водная гладь там, как на Балтике, терялась далеко за горизонтом. Отец Виктора со времён еще... давно, короѓче говоря, валил лес на Карельском перешейке. Виктор, можно сказать, пошёл по его стопам - с горем пополам окончив девять классов поселковой школы и питерский лесотехнический колледж - зачем, не знает до сих пор, - старанием родителя был принят пильщиком на ближайшее деревообрабатывающее производство. Работа оказалась исключительно тяжёлой, но всё-таки привычной с детства, к тому же босс довольно быстро оценил практически не пьющего, добросовестного парня, потому платил более чем прилично, даже от армии отмазал - грех терять хорошего работника. К собственному 'четвертаку' Виктор - уже Тимофеевич - построил двухэтажный дом с гаражом и банькой, купил трёхлетнюю 'десятку', женился по любви на однокласснице Олесе, дочери участкового милиционера, родился у них Мишка, славный хулиганистый крепыш, соседи заходили одолѓжить полтинник, а потом...