Евгения Федорова - Вселенская пьеса
Повернувшись, он вышел вон, а я остался сидеть на кровати, размышляя, занятый размышлениями о садовнике. Чем я мог помочь этому несчастному?
Врач сотворил чудо. Когда я встал, прошел по проходу между стеной и кроватью и сел обратно, то убедился, что бок и правда больше не болит. Более того, кожа медленно принимала свой первоначальный, нормальный цвет, синева расплывалась и блекла на глазах. Должно быть, на моем лице тоже не осталось синяков. Я провел пальцами по губам и не нашел ни одной трещины, ни царапины. Хороший приборчик, надо будет такой для Земли достать! Пускай наука думает.
Итак, вернемся к нашим баранам. Нужно бежать и прихватить с собой садовника, чтобы не мучился. Успеть бы до этого боя, может, перенесут?
С другой стороны, если сам я намеревался убраться с Парлака 15, и тем самым, уйти от дальнейшей погони, что мог сделать этот несчастный? Его найдут в тот же день. И убьют. Или вернут силой, все равно выставят против бывалого бойца.
За стеной загудел, завибрировал звук огромной трубы и я вздрогнул. Что это?
Захлопали двери, коридор наполнился шагами и взволнованными голосами. Похоже, всех созывали к бою. Может быть, этот звук даже долетит до города, так он полновесен и громок. И потянутся по широкой дороге в поднебесье любопытствующие, побегут, легко взлетая по ступеням, чтобы успеть, не пропустить интересное зрелище, сравнить Мужа семьи с собой, оценить свои собственные силы.
Я тоже пойду. Но не за тем, чтобы праздно полюбоваться на то, как тренированный боец за считанные минуты расправится с учеником. Быть может, я делаю глупость, но мне кажется, что я прав.
Я встал, надел футболку, отряхнул с нее налипший песок и вышел из комнаты, но тут же прижался к стене, чтобы не попасть под ноги бегущим по коридору, словно сошедшим с ума от возбуждения жителям Школы. Они торопились! Торопились занять места получше, чтобы увидеть неожиданное зрелище. Их жизнь, без сомнения, не была особенно разнообразной: практически круглосуточные занятия, редкий отдых и выходы в город. Теперь Школа посулила им развлечение, и они не собирались оставаться в стороне.
Когда все желающие промчались мимо, я отстранился от стены и пошел следом. Подобные вещи не свершаются впопыхах. Все соберутся, потом кто-нибудь обязательно скажет речь, чтобы подбодрить противников и разогреть толпу. Непременно будет томительная пауза. Поединок - это не пустые слова. Думаю, они дождутся тех, кто спешит сейчас по лестнице.
В Школе оказалось куда больше народу, чем я сначала подумал. Галдеж был слышен из-за домов. Во второй раз затрубила труба, и я на мгновение оглох от дрожания ее призывного голоса.
Неторопливо выйдя на площадь перед воротами, и стараясь держаться тени, отбрасываемой стеной, я остановился под прикрытием ворот, наблюдая через головы одетых в разноцветные рубахи, учеников школы за тем, как натягивают стропы, вставляя колышки в незаметные под белой пылью, пазы. Получалась большая, ограниченная веревочными стенами арена. На крыльцо центральногоо дома уже выносили громоздкое резное кресло из белого блестящего камня. По краям крыльца установили две пузатых - с метр в диаметре - вазы с водой, которые притащили раздетые по пояс мужчины. На воде плавали огромные цветы, похожие на фиолетовые водяные лилии.
У кресла поставили высокий круглый столик с тарелкой, полной неизвестных мне розовых плодов, и скамеечку для ног.
В ворота начали входить ученики. Все они были непохожи друг на друга. Кажется, здесь собралась половина Галактики. Все суетились, торопились пробраться поближе к месту предполагаемых событий. Ох, и устрою я им трагедию! Насмотрятся!
Внутри у меня все начало закипать. Холодная решимость разбавлялась тупой ненавистью к таким вот существам, которым нет дела до чужого горя, которые бояться сказать или что-то сделать. А убьют меня? Ну и пусть все катится к чертям собачьим! И работорговцы, и этот мой эфемерный долг перед Землей, и родные, которые ждут меня в Москве...
А ждут ли? Все пустое! Для меня нет большего преступления, чем равнодушие к горю и жадного любопытства собравшейся поглазеть на казнь толпы.
Вот на площади появился Воин. Все возбужденно загалдели, а я растеряно ахнул. Умелой рукою бой выстроили совершенно не равно. Воин был верхом на странном, приземистом животном с вытянутой козьей мордой, которая к концу немного расширялась, заканчиваясь кожистым коровьим носом. Лапы существа были толстыми, с широкими плоскими когтями. Длинная светлая шерсть, свалявшаяся колтунами, делала зверя малоуязвимым. Зверь красовался, высоко поднимая ноги и задирая голову, приподнимал губы так, что становились видны заостренные зубы длинной с указательный палец. Этот зверь сам по себе являлся неплохим оружием.
В красном седле, расшитом черной нитью, громоздилась фигура Воина. Высокий, узкоплечий молодой парень был в самом расцвете сил. Он хранил на лице гордое, но полное достоинства выражение, хотя я бы постыдился идти вот так против садовника. Или садовник тоже будет на таком вот звере и с таким же длинным копьем? Копье сейчас мягко покачивалось из стороны в сторону в такт мерному движению животного, смертоносный наконечник смотрел в землю.
Толпа расступилась, пропуская всадника, кто-то снял канат, и зверь прошествовал на просторную арену. Из толпы тут же вышел, ссутулившись, бывший ученик; понурившись, подлез под канатом. Толпа шумела.
Оружия ему тоже не дали, - подумал я, - а вот отсутствие зверя даже в какой-то степени выгодно. На этой твари копьеносец неуклюж. Может, я погорячился с выводами?
Все ждали, когда главный займет место в белом кресле. На крыльце в тени уже выстроились молчаливые учителя: с десяток седобородых лысых стариков стояло, задумчиво глядя на своих непутевых подопечных. Купивший меня Учитель Ри тоже был там, и все шарил глазами по толпе, словно кого-то выискивая. Думается, искал он меня, но я стоял, наполовину скрытый створкой ворот в тени стены и был совершенно неприметен. До поры до времени.
Я заметил мальчонку, который разговаривал с Учителем на лестнице. Он бегал вокруг толпы, тщетно пытаясь просунуться в первые ряды, проскользнуть между ног собравшихся. Но собравшиеся стояли так плотно, что мальчик лишь бессильно злился. Через несколько мгновений к нему присоединилось еще трое детей и вместе им удалось растолкать толпу. Кто-то попытался пнуть обнаглевших ребятишек, но те уже проникли внутрь, ловко увертываясь от пинков, и исчезли из поля моего зрения.
Внезапно все притихли. Я взглянул на крыльцо и увидел Великого Сатринга. Каково же было мое удивление, когда я понял, что это вовсе не четырехсотлетний старик. Сатрингу я бы на вид дал не больше двадцати пяти. У него были длинные желтые волосы, уплетенные в толстую косу, перехваченную двумя обручами на затылке и на конце. Тонкие руки аристократа, казалось, никогда не знали тяжелого физического труда. Я представил его рядом с цветущими белыми кустами, и подумал, что там, среди роскоши и фонтанов, в тени беседки ему самое место. Но все же он представлял власть, и по этому поводу никаких сомнений у меня не возникало. Величие чувствовалось в каждом его движении, но было ли за этой видимостью еще что-то, я бы определить не взялся.