Хозяйка Северных гор 2 - Адель Хайд

Ганза всегда славилась тем, что никогда не вступала в военные действия. Но мне и не нужно было, чтобы они вступали. Мне нужно было, чтобы они быстро и чётко могли доставить сюда тех, кого пошлёт Алан.

И эту мысль я тоже озвучила ему.

— Алан, я отдам им технологию производства компаса, если они обеспечат транспортное сообщение между Шотландией и Уэльсом в первоочередном порядке, в ущерб тем, кто будет противостоять нам, — сказала я.

И мы договорились с Аланом, что тот из нас, у кого будет больше возможностей, тот и свяжется с Ганзой. Я предполагала, что у Алана это получится быстрее, поэтому предоставила ему полномочия сделать им предложение от моего имени.

И когда мы об этом разговаривали, вот так сидя за большим столом в замке Кардиф, мы даже предположить не могли к чему это приведёт.

Этой ночью я впервые спала не просыпаясь, и даже перед сном не стала стоять перед окном и разговаривать с темнотой, просто не осталось на это сил. Я просто легла, положила руки на живот, и даже не заметила, как уснула.

А следующий день выдался таким тёплым, что казалось, зима больше не придёт. Воздух прогрелся так, что люди снимали осенние куртки. Вышло солнце, ветра практически не было, откуда-то стали раздаваться птичьи голоса. Хотелось дышать полной грудью.

За завтраком из голубятни принесли известие из Карнарвона, где теперь хозяйничал сэр Джеффри, с сообщением о том, что со мной ищет встречи некий купец с Востока.

Встретиться с купцом хотелось, но я не хотела никуда ехать. Погода в это время года весьма коварна, если сегодня практически летнее тепло, то уже завтра на перевалах может выпасть снег.

Я не желала рисковать, и в Карнарвон был отправлен ответ, что буду рада принять восточного купца в Кардифе.

Алан собирался уезжать на рассвете следующего дня, и мы с ним пошли прогуляться. Сегодня можно было это сделать с удовольствием. По узкой тропе мы поднялись на один из утёсов. Море сегодня, на удивление, было спокойным и отражало в себе прозрачное голубое небо, перерисовывая его в изумрудный цвет. Пока мы шли по тропе, Алан осторожно поддерживал меня. Хотя тропа была достаточно безопасной, но мало ли, попадёт под ногу маленький камушек и упадёшь. А мне сейчас падать никак нельзя.

И мне было спокойно идти и знать, что рядом кто-то надёжный, не страшно.

Шли медленно, и я рассказала Алану про то, как прошли последние месяцы перед трагедией с Джоном, о том, как он пытался спасти Стефана, и остановить надвигающуюся войну, как в столице его арестовали, а я его оттуда вытащила… и всё равно не уберегла.

Алан слушал и выражение лица у него было странное, я даже не могла точно описать, словно с одной стороны, ему было интересно, а с другой стороны, это доставляло ему боль.

А когда мы стояли на утёсе и любовались морем, Алан вдруг задал мне очень странный вопрос:

— Маргарет, — сказал он, — а ты веришь в то, что есть предназначение? В то, что боги ведут всех нас?

— Конечно, верю, Алан, — улыбнулась я, подумав, кому как не мне верить в сверхъестественное.

— А почему ты спросил об этом? — настороженно спросила я, опасаясь, что Алан снова заговорит о своём предложении, как когда-то зимой.

Но сначала Алан замолчал, а потом ответил:

— Я думаю, что если боги определили для нас цель и хотят, чтобы мы куда-то пришли, то мы туда обязательно придём.

Я улыбнулась, и вдруг вспомнила, что в моей реальности тоже так говорили. Но ещё и добавляли, что дороги мы всегда выбираем сами.

Так и сказала вслух.

А потом добавила:

— И всё же… смотри, Алан, вот я, например, всеми силами старалась избежать того, чтобы быть втянутой в какие-то конфликты. А теперь всеми силами стараюсь изобрести горящие стрелы. Что это — путь или цель?

Вопрос так и повис в воздухе.

И когда после этого разговора мы спустились с утёса, то оба молчали, вероятно, каждый думал о своём. Я думала о том, что Алан, наверное, прав, что кто-то для нас определяет нашу цель. Потому что сами мы иногда мы выбираем ложные цели и тратим силы и время, чтобы их достичь. Но в самый критический момент появляется что-то, что всё равно приводит нас к нашему предназначению. Иногда просто надо оглядеться вокруг.

Неужели именно для этого я получила второй шанс? Чтобы стать частью истории? И мне теперь интересно, какой меня запомнят?

Запомнят ли меня той, кто сделал колбасу, от которой не умирают в мучениях из-за ботулизма, или той, которая изобрела горящие стрелы и сожгла нормандские корабли?

А то, что я отдам приказ запустить такие стрелы в нормандские корабли, когда они подойдут, в этом я уже не сомневалась.

***

На рассвете Алан уехал. И хотя они с Наддом не собирались меня будить, я всё равно встала, а он на прощание снова обнял меня. Больше не целовал, как когда-то давно, когда я ещё даже и не знала, что вступлю с Аланом в союз, пусть это всего лишь военный союз. И я была ему за это благодарна, потому что не была готова ни к каким поцелуям. Но объятия мне нравились, король Шотландии был большой, тёплый и надёжный, и его слова вселили в меня надежду.

— Я вернусь, Маргарет, — сказал Алан. — Я приду весной, и корабли викингов придут вместе со мной. И если норманны вдруг успеют раньше, не пускай их к берегу. Пусть дождутся меня.

И Алан, король Шотландии, уехал в свою страну.

А на следующий день ко мне приехал гость, про которого писал сэр Джефри, и весь замок выбежал смотреть на то, как небольшой караван из лошадей, паланкинов и даже двух верблюдов входит в ворота замка.

Глядя из окна небольшой анфилады на цветастый караван, входящий в ворота замка Кардиф, мне показалось, что я смотрю кино — я и забыла, что есть в мире такая экзотика! И я вдруг подумала, что с момента моего попадания сюда столько всего произошло, что я даже не вспоминала, что мир всё ещё большой, что он не ограничивается тем маленьким кусочком земли, на котором я сейчас живу, на котором я пыталась долгое время скрыться от всех