Дэн Абнетт - Пария

— Ты вообще можешь дать мне хоть раз договорить? — поинтересовалась я.

Он не ответил, и это еще больше разозлило меня.

Я развернулась и пошла прочь. Он закрыл барабан револьвера, спрятал оружие, и последовал за мной.

— Может быть, хватит преследовать меня? — раздраженно бросила я.

— Нет.

— Я не нуждаюсь в твоем…

— Отказаться все равно не получится, — сообщил он. Он без труда догнал меня. При его росте, каждым шагом он покрывал больше расстояния, чем я. — Я должен доставить тебя к той женщине. Это мой обет, и я его исполню, нравится тебе это или нет.

Я остановилась и взглянула на него.

— Сэр, я понимаю и уважаю серьезность обетов, которые носят Проклятые, — произнесла я, — но Ваше присутствие создаст мне определенные проблемы. Вообщем, не мог бы ты просто сообщить мне, где находится Эвсебия, а после того — оставить меня в покое?

Он помотал головой.

Похоже, он был неплохим человеком — но его упертость в выполнении задания выводила из себя. Превращение в Проклятых, если вы не знаете, было способом покаяния для представителей низших каст. Ему подвергались мужчины, а иногда и женщины, совершившие некий великий грех. Если они, по своему выбору, представали не перед обычным судом, а перед судилищем Экклезиархии, и были признаны виновными — во искупление совершенного они должны были вести презренную жизнь «принесших обет», или Проклятых. Это означало, что они должны были жить на улицах, прося милостыню, и делая все, что в их силах, чтобы помогать другим. Это, в свою очередь, означало служение и выполнение любых просьб без единого вопроса и сомнений. Каждое действие, которое они совершали, помогая кому-то, снимало с них часть бремени совершенного греха и считалось частью покаяния.

В исключительных случаях это приводило к тому, что эти люди оказывались вне закона, становились изгоями, париями — в том значении, какое вкладывали в это слово в старину. Этическая логика их действий заключалась в том, что чем больше они могли облегчать бремя или решать проблемы других — тем легче становилось бремя принесенного ими обета, даже если «решая проблемы других», они занимались откровенно темными делишками. Например, кто-то не находит себе места, желая отомстить другому человеку. Проклятый, или «принесший обет» без проблем может исполнить эту месть, избавив желающего от необходимости совершать преступление и брать грех на душу. Причины мести не интересуют Проклятого — для него имеет значение только моральная тяжесть, которую он снимает с другого. Именно от этого зависит разрешение от бремени его собственного греха, за который он несет наказание.

В общем, Проклятый берет на себя грехи и преступления других, чтобы облегчить собственную вину. Часто они запечатлевают свой грех и преступления, совершенные по поручению других, татуируя записи о них на собственной коже. Они, если угодно, отпускают другим их грехи, оправдывают их злодеяния и преступления, совершая их и неся за них ответственность как за свои собственные.

В трущобах Королевы Мэб Проклятый может в конце-концов превратиться в наемника, который не берет платы за свои услуги — потому что их обет предусматривает «делать что угодно для кого угодно»; даже самое ужасное преступление становится для них искуплением.

— Я не могу тебя оставить, — произнес он, — пока не сделаю то, что обещал сделать. Ничего другого предложить не могу, нравиться тебе это или нет.

— Значит, я — часть твоей епитимьи? — уточнила я.

— Во всяком случае, должна быть ею.

Я вздохнула.

— Тогда веди меня к ней. Но делай то, что я скажу. Для начала, нам надо зайти в Кронаур.

— Мы не должны этого делать, — отозвался он.

— Нет, мы должны, — ответила я. — Есть еще один человек — леди, которая послала тебя, хочет видеть и его. Мы должны взять его с собой. И скажи спасибо, что я согласилась сотрудничать.

Он пожал плечами.

— Как тебя зовут? — спросила я.

— Я уже говорил. У меня нет имени. Я…

— …Проклятый, знаю-знаю. Но я отказываюсь тебя так называть. Как тебя звали? — повторила я вопрос.

— Меня звали Реннер Лайтберн, — ответил он. — Когда-то. Очень давно.

— Я не знала, что Проклятым можно носить оружие, мистер Лайтберн, — заметила я. — Особенно с такой огневой мощью.

Он снова пожал плечами.

— В этом я могу поступать как считаю нужным. От этого мое бремя не станет тяжелее. Проклятыми не становятся больше одного раза.

Нельзя сказать, чтобы это заявление показалось мне особенно обнадеживающим.

Мы шли к Кронаур Геликан. Вторая половина дня приближалась к середине. Собирался дождь — но пока еще не начался. Над Королевой Мэб висели темные тучи, они громоздились уступами, словно горные склоны, закрывшие небо. А еще они походили на город — город, заполненный силуэтами башен, стен и защитных бастионов… или на тень самой Королевы Мэб — тень, которую город каким-то непостижимым образом отбрасывал не на землю, а в небо. Мне пришли на память истории о Пыльном Городе — всем известном мифе, распространенном в префектуре Геркула. Рассказывали, что Пыльный Город находится далеко на северо-востоке, неподалеку от Сандерленда, на пути к огромной пустоши, которую называют Багряная Пустыня. Говорили, что когда-то Королева Мэб была одним из двух построенных в одно время городов-близнецов, и Пыльный Город — это все, что осталось от второго города, пришедшего в упадок и разрушившегося.

И теперь я развлекала себя фантазией, что именно его тень я вижу в небе.

На подступах к Кронауру, в дальнем конце площади Дельгадо-Сквер мы замедлили шаг, стараясь не выделяться на фоне пешеходов, неторопливо фланировавших по посольскому кварталу. Я решила, что нам не следует идти прямиком к зданию, а пройти небольшое расстояние в одном направлении, потом повернуться и двигаться в другую сторону, словно мы гуляем.

— Жди здесь, — приказала я Лайтберну.

— Не думаю, что это здравая идея, — сообщил он.

— Трон святый! — раздраженно прошипела я. — Не могу же я появиться в таком месте в твоей компании. Твоя персона совсем не подходит к роли, которую я играю.

Я отсыпала ему щедрую горсть мелочи из кошелька.

— Иди вон в то кафе, сядь к столу поблизости от окна и закажи чашку кофеина. Смотри в оба, чтобы не пропустить меня. Я скоро вернусь.

Проклятый посмотрел на меня с большим сомнением, словно в моем предложении ему чудился какой-то подвох. Вообще-то, в других обстоятельствах его сомнения были бы вполне обоснованы — но сейчас мне было необходимо, чтобы он вывел меня к мэм Мордаунт.