Дэн Абнетт - Создатель Призраков

Дорден вышел на грязный двор. Как по команде, небеса разверзлись, и на него обрушился дождь, смы­вая с халата кровь. Врач так и стоял, пока дождь не начал понемногу слабеть.

— Так вы совсем промокнете, — окликнул его голос.

Дорден обернулся и увидел Корбека, курящего под защитой косого навеса, — точнее, его силуэт и ярко- красный огонек сигары. Доктор подошел ближе, и пол­ковник немедленно протянул ему блестящий портсигар.

— Лакричные. Пристрастился к ним на Вольтеманде, потратил уйму сил, чтобы откопать такие на чер­ном рынке. Берите пару: одну сейчас, одну — на потом.

Дорден так и поступил. Одну он убрал за ухо, вто­рую прикурил от сигары Корбека.

Взгляды гвардейцев уперлись в ночную тьму.

— Будет жестко, — негромко произнес Корбек.

Полковник смотрел на грохочущие, мерцающие гро­зовые облака. Но Дорден знал, что он говорит вовсе не о буре.

— Но вы все равно остались.

Корбек глубоко затянулся, и от его косматого си­луэта отделилось белое облачко дыма.

— Я слишком падок на добрые дела.

— Или на заведомо проигранные.

— Император нам в помощь. Да и вообще, разве мы все не одно давно проигранное дело? Первый, Пос­ледний и Потерянный?

Дорден улыбнулся. Сигара была очень крепкой, а вкус просто ужасным, но ему все равно нравилось. По­следний раз он курил лет двадцать назад. Жена никог­да не одобряла этого — говорила, что это плохой при­мер для пациентов. Потом появились дети, Микал и Клара, и он окончательно бросил эту привычку, так что…

Дорден оборвал воспоминание. Танит погибла, уне­ся с собой его жену, Клару, ее мужа и их ребенка. Теперь все, что у него осталось, — это Микал. Рядовой Микал Дорден, связист во взводе сержанта Хаскера.

— Вы думаете о доме, — тихо заметил Корбек.

— Что? — Врач согнал с лица печальное выражение.

— Я по глазам вижу.

— В темноте, полковник?

— Тогда я знаю… это ощущение, что ли. То, как опускаются при этом плечи. Накатывает на всех нас время от времени.

— Наверняка комиссар приказал вам вытравить по­добные настроения, кто бы их ни проявлял? Плохо для боевого духа.

— Это не по мне. Танит все еще жива, пока мы храним ее частичку вот здесь, — Корбек постучал паль­цем по лбу. — Мы не будем знать, куда идем, если не будем помнить, откуда пришли.

— И куда же мы идем, по вашему мнению?

Корбек щелчком пальцев послал окурок в грязь

и подождал, пока тот потухнет окончательно.

— В худшем случае — прямиком в ад. В лучшем — я бы сказал, к трофейному миру, который Гаунт нам обещал. Подарок Слайдо. Первый мир, чье покорение станет нашей безусловной заслугой, будет отдан нам на заселение.

Дорден поглядел на бурю:

— Новая Танит, да? То, о чем обычно говорят сол­даты в подпитии или перед смертью? Вы в это верите? Сможем ли мы когда-нибудь самостоятельно покорить мир, получить его как свой, и только свой трофей? Нас меньше двух тысяч. На каждом театре боевых действий мы сражались вместе с другими полками, а это бро­сает тень на наши заслуги. Не то чтобы я пессимист, полковник, но, похоже, нашу новую Танит мы найдем только на дне бутылки или в предсмертном бреду.

Корбек улыбнулся, и его белые зубы блеснули в по­лумраке.

— Что ж, значит, я счастливчик. Так или иначе, я смогу увидеть ее и там и там.

Слева хлопнула дверь. Из госпиталя появился заку­танный в плащ Чайкер. Он направился к колодцу с жес­тяным бочонком в руках. Несколько минут металличес­кого скрежета — и гвардеец потащил бочонок обратно к зданию. Дорден и Корбек уже унюхали похлебку, ко­торую Чайкер и Фоскин готовили для всей компании.

— Чем-то вкусно пахнет, — сказал Корбек.

— Фоскин накопал зерна и кое-каких корнеплодов за оградой, а в старой кладовке мы нашли сушеные бобы и солонину. Думаю, у нас с вами давно не было такого вкусного ужина. Но сперва мы накормим всех раненых, которые в состоянии принимать такую пищу.

— Конечно. Им это нужнее, чем нам. У меня, вот, например, припасена фляжка сакры и коробка сигар. Так что я еще продержусь.

— В таком случае заходите, когда почувствуете же­лание как следует поесть, — сказал Дорден так, словно прописывал рецепт. — И спасибо за сигары.

Он направился обратно к госпиталю.

Обход раненых занял еще полтора часа. Лесп и остальные санитары постарались на славу, так что многие гвардейцы поели похлебку или хотя бы буль­он. Тем не менее двенадцать тяжелораненых солдат так и не пришли в сознание, и Дорден держал их пер­выми в очереди на выдачу лекарств. Молодой Кулцис и еще несколько гвардейцев уже могли сидеть и те­перь радостно переговаривались. Вольпонцы, считаю­щие себя благородными, наверное, презирали танитцев, но были вежливы. Их бросил собственный полк, а от смерти их спасли варвары. Возможно, это развеяло не­которые предрассудки и предубеждения, свойственные Аристократам. Это не могло не радовать Дордена.

Он заметил, как рядовой Каффран в промокшем плаще вернулся из обхода периметра. Взяв свой коте­лок с похлебкой, он присел рядом с Кулцисом. Дорден вдруг понял, что оба солдата примерно одного возрас­та. До его слуха донеслась шутка, над которой оба за­смеялись. Такие же юные, как его Микал.

Лесп потянул врача за руку. Один из тяжелых па­циентов угасал. Он и Чайкер перетащили пациента в комнату, некогда бывшую кухней. Теперь здесь наспех оборудовали операционную. Обеденный стол был достаточно длинным, чтобы уложить на него человека, и санитары перенесли сюда раненого.

Аристократ — капрал Регара, если верить жетону, — потерял часть ноги ниже колена и получил осколоч­ное ранение в грудь. Его кровь оказалась совсем не го­лубой, чтобы там ни говорили Аристократы. Она уже успела залить стол и теперь капала на выложенный плиткой пол. Чайкер чуть не поскользнулся, и Дорден приказал ему найти швабру и принести еще ваты.

— Здесь нет ни одной швабры, — развел руками Чайкер.

— Тогда найди что-нибудь похожее на швабру.

Дордену пришлось отрезать еще часть искалеченной

ноги ручной пилой, не обращая внимания на вопли Регары, и только тогда он смог наложить жгут и остано­вить кровотечение. Потом он направлял уверенные дви­жения пальцев Леспа, который зашил рану прочными стежками опытного моряка. К тому моменту вернулся Чайкер. Дорден обнаружил, что он вытирает пол обрез­ками своего плаща, привязанными к старому черенку от граблей. Чтобы Призрак разрезал свой драгоценный ка­муфляжный плащ и вытирал им кровь с пола?.. Дорден был потрясен преданностью своих ассистентов.

Санитары унесли тихо стонущего гвардейца на его койку. При удаче и достаточной дозе обезболивающего у него был шанс выжить. Но Дордена тут же отвлек раненый, с которым не смог справиться Фоскин. А по­том — солдат, очнувшийся только для того, чтобы не­медленно начать извергать изо рта потоки крови.