Дэн Абнетт - Титаникус

Кокпит тряхнуло. Несколько пультов взорвалось всплесками огня и фонтанами приборного стекла. Начался отказ основных систем, но экипаж был слишком оглушён эмпатической болью, чтобы реагировать. Всё ещё насаженный на когти, «Боевой пёс» выдернул двузубец и вонзил его снова. Он повторил направленный вверх удар ещё раз шесть: двузубец ходил туда-сюда, словно свайный молот, пока не раздробил на куски броню на груди «Игникса» и не выворотил рёберные опоры.

Из «Владыки войны» хлынула прорвавшаяся смазка, будто его выпотрошили. Начались пожары жизненно важных систем. Лустига внутри раки бил жестокий припадок, его конечности и голова колотились об стекло.

«Боевой пёс», ухая сиренами, нанёс последний удар. Одно остриё двузубца обломилось и застряло в тазовом агрегате «Игникса». «Боевой пёс» наконец-то вырвался из-под склонённого, угасающего «Владыки войны», оставив часть панциря на его когтях.

Обездвиженный «Игникс» качнулся.

«Боевой пёс» самодовольно отступил от противника задним ходом и опустился на корточки в центре площадки, уставившись на «Игникс».

Из множественных боевых ран у «Боевого пса» обильно, словно кровь, текло масло, марая красный покров и золочёную полуухмылку. Скитарии испустили огромный вопль одобрения, потрясая оружием и стуча клинками и древками по щитам и доспехам. «Боевой пёс» поднял орудийные конечности и склонил морду в насмешливом поклоне своему древнему врагу. Из его глотки раздалось кашляющее, словно туберкулёзное клокотание испорченного кода.

Ухая и радостно вопя, войско скитариев хлынуло вперёд, окружая обречённого «Владыку войны», захлёстывая его линями и увенчанными крючьями тросами. Кучки сервиторов натягивали толстые якорные канаты, удерживая горящую махину, в то время как воины-скитарии начали карабкаться вверх по верёвкам и абордажным линям.

Гентриан отстегнул ремни и сдвинул кресло по направляющим назад. Кокпит был полон дыма. Гентриан потряс за плечо сенсори:

— Очнись! Включай пожаротушение!

Гентриан поморщился, вытягивая штекеры. Послышался неприятный скрип — и Манифольд пропал. Всё болело. Он взобрался по накренившейся палубе кокпита к шкафчику с оружием, крича остальным, чтобы приготовились.

Лустиг дрейфовал в амниотической раке, безвольный и дряблый. Жидкость внутри стала тёмно-красной.

Гентриан инициировал биометрический ключ шкафчика и принялся доставать ручное оружие: короткие лазкарабины и помповые дробовики, специально предназначенные для узких проходов Титана. Они будут забираться в люки, по каркасу ног и через шахты доступа. Он слышал, как они долбят и стучат по внешнему корпусу.

— Давайте! — крикнул Гентриан остальным. — Отключайтесь и вставайте. Они уже идут. Заряжайте и готовьтесь защищать принцепса насколько хватит сил!

— Шансов нет, — прошептал рулевой, глядя в оптику. — Нам с ними не тягаться.

Гентриан сунул дробовик рулевому в грудь и заставил того взять оружие.

— Будем удерживать их, сколько сможем. Это понятно?

— Да, модерати.

Новые удары, новый грохот снаружи. «Никомах Игникс» слегка покачивало рывками тросов и карабкающихся по нему фигур.

Гентриан почувствовал, как дрогнула накренившаяся палуба кокпита — где-то внизу взорвали люк. Донеслись звуки насмешливого мусорного кода и стук взбирающихся ног.

— Они внутри, — произнёс Гентриан, передёрнул цевьё дробовика и подошёл к люку у верхнего края позвоночной шахты. Снизу из глубины били прыгающие лучи фонарей, отбрасывая разрозненные тени от перекладин лестницы.

— Деус Механикус, храни всех нас, — прошептал он.

— Чёрт, это что ещё? — крикнул сенсори.

Гентриан обернулся:

— Что?

Сенсори уставился на сетку ауспика. Та внезапно вспыхнула широкими колонками красного бинарного кода, торопливо бегущего по дисплею.

— Код! — воскликнул сенсори. — Масса выгруженного кода.

Сенсори ещё не вынул свои штекеры. За тёмными линзами защитных очков его модифицированные глаза вглядывались в Манифольд — область, невидимую для Гентриана.

— Вижу также засветку щитов. О, пресвятая кузница!

Лустиг шевельнулся в запачканной кровью раке и произнёс через аугмиттеры единственное слово:

— Инвикта.

Снаружи «Владыки войны» поднялся страшный шум — словно грянул внезапный шторм. Земля вздрогнула, и торжествующий лай вражеских скитариев потонул в могучем рёве боевых горнов. До Гентриана донеслись звуки выстрелов — массированные, беглые залпы множества разного оружия. Он пробрался к окнам кокпита и выглянул наружу.

Скитарии Легио Инвикта хлынули на площадку, словно внезапное наводнение. Первыми безрассудно неслись вперёд пёстрые гиганты в увенчанных плюмажами и усыпанными драгоценностями доспехах, вздымая секиры и паля из встроенного оружия. Плотные шеренги атакующих гипаспистов следовали за воющей элитой, примкнув клинки и опустив древки в единую линию ощетинившихся веером копий. Над ними вились яркие знамёна: флаги из ткани и гололитические эмблемы, проецируемые излучателями на шестах. Среди напирающих шеренг Гентриан углядел четырёх— и шестиногие сконструированные тела боевых сервиторов, движущихся полным ходом. Их выстрелы начали тревожить и задевать израненного «Боевого пса», искалечившего «Никомах Игникс», и тот отступил вглубь площадки.

Сокрушающая волна техногвардии Механикус столкнулась с ордой вражеских скитариев у ног «Никомах Игникс». Потрясающий удар смял первые ряды вражеских воинов и покатился в скученные задние порядки. Трибуны и преторианцы Механикус прорубали и пробивали себе дорогу сквозь вопящее, откатывающееся назад воинство Архиврага, заваливая землю мёртвыми и разрубленными телами. Сервиторы взрывались, их разбивали на куски. Боеприпасы разлетались в воздухе, словно картечь, и падали среди врагов, распространяя волны разрывов. Бункерная площадка превратилась в целое море бьющихся и сталкивающихся тел.

Отделённый от всего этого, словно стоя на вершине вертикального острова, Гентриан глазел на безбрежную рукопашную схватку. Без Манифольда он мог лишь приблизительно оценить число сражающихся: две тысячи с каждой стороны, три? Вражеские скитарии развернулись навстречу бригадам Механикус, бросив повисшие лини, которыми цеплялись к «Игниксу».

Искалеченный «Владыка войны» сотрясался от суматохи жестокой битвы. Гентриану как-то рассказывали, что ни один пехотный бой, даже Гвардии и хвалёных Астартес, не может сравниться неистовством и яростью с битвой скитариев против скитариев. Бионически усиленный, аугметически ускоренный, исступлённый и беспощадный натиск с обеих сторон. Словно древние войны тёмной эпохи на Старой Терре — то, о чём он читал в альмагестах и трактатах в молодости. Он представил себе, что это слепок тех эпических противоборств на полях Марса — не на церемониальном Марсовом поле там, в улье, а на полях самого Марса, десять тысяч лет назад, когда схизма Великой и Ужасной Ереси расколола Механикум на Священной Красной планете.