Дэн Абнетт - Не ведая страха. Битва за Калт

— Сколько это займет? — спрашивает Вентан.

— Не знаю, капитан, — отзывается Таурен.

Вентан слышит позади себя звук шагов и оборачивается.

В дверном проеме стоит Сиданс.

— Вам стоит подойти, сэр, — говорит он.

Вентан кивает.

— Проинформируйте меня сразу же, как получите ответ, — говорит он Таурен и выходит.

Таурен вновь переносится в информационную вселенную. Ее безмятежность сознательна и отработана годами тренировок. Держа разум в спокойном состоянии, сервер может справляться с обработкой данных более высокой сложности. На самом же деле она борется с внутренним волнением.

Теперь, когда информационная машина работает, она видит все. Или, как минимум, видит ситуацию в большем объеме, чем кто бы то ни было, исключая врага. Она видит поистине устрашающий масштаб потерь: общее число погибших, ущерб, нанесенный Тринадцатому легиону, пылающие города, вырезанное население, опустошенные территории и систематическое уничтожение флота. При любых других обстоятельствах Калт бы сочли потерянным, а битву — проигранной.

Единственное, что их поддерживает, — свойственная Ультрамарину целеустремленность: их бесстрашная решимость придумать новый практический план, переиграть даже безнадежный расклад.

Это хуже, чем безнадежный расклад. Таурен видит. У нее есть синхронная инфосводка по планете, и она видит, что даже уцелевшие силы лоялистов находятся под мощным натиском и гибнут, загнанные в угол, отбивая нападение со всех сторон, медленно приближаясь к полному уничтожению. Они слишком разрозненны и слишком изолированы друг от друга. У врага превосходство во всех отношениях.

Это угасание. Сеть могла бы изменить это, но ее невозможно вызвать или взять под контроль.

Это вымирание. Это смерть Калта. Это конец Тринадцатого легиона.

[отметка: 12.07.21]

— Я подумал, что вам необходимо это увидеть, — говорит Селатон. Он выводит Вентана наружу, на изрытые воронками газоны дворца.

— Пленник? — недоверчиво спрашивает Вентан.

Когда Четвертая врезалась в них, большая часть врагов бежала. Многие не покинули позиции и дрались насмерть. Однако этот сдался в плен.

Он стоит на газоне возле разбитого фонтана, охраняемый четырьмя Ультрамаринами.

Вентан предоставляет Селатону заниматься своими делами и приближается к Несущему Слово. Доспех воина помят и окровавлен. Лицо покрыто пятнами крови. Он смотрит на Вентана и кажется почти что улыбающимся.

— Имя, — спрашивает Вентан.

— Морпал Ксир, — отвечает Несущий Слово.

Один из стерегущих его Ультрамаринов показывает Вентану оружие, которое было при Несущем Слово во время пленения. Сломанный болтер. Большой кинжал из черного металла с обмотанной цепочкой рукояткой. Кинжал необычен. Он выглядит как ритуальный и церемониальный: в меньшей степени оружие, в большей — символ статуса.

— Ты был старшим офицером? — интересуется Вентан.

— Я командовал, — соглашается Ксир.

— Есть ли причины, по которым мне не следует просто тебя убить, ублюдок? — спрашивает Вентан.

— То, что вы все еще живете согласно законам. Согласно вашей Имперской Истине. Согласно чести. Согласно этике.

— Все то, о чем вы забыли.

— Все то, что мы сознательно отвергли, — поправляет Ксир.

— Это старая вражда? — спрашивает Вентан.

Ксир смеется.

— Какое типичное высокомерие! Как же оно свойственно ультрамарскому образу мышления. Да, сегодня мы удовлетворили свою неприязнь к вам. Однако на Калт мы напали не поэтому.

— В таком случае, почему? — спрашивает Вентан.

— Галактика охвачена войной, — отзывается Ксир, — войной против Ложного Императора. Мы следуем за Хорусом.

Вентан не отвечает. В этом нет смысла, однако после невероятных событий этого дня нужно, как минимум, убедиться в очевидной бессмысленности. Он снова смотрит на ритуальный нож. Тот отвратителен. От его формы и исполнения Вентану становится неуютно. Он думает, что такое же оружие носили культисты братств. Он убирает нож в пояс. Он покажет его серверу. Возможно, информационная машина сможет предоставить какую-либо проливающую свет информацию.

— Итак, галактика охвачена войной? — переспрашивает он.

— Да.

— Гражданской войной?

— Гражданской войной, — отзывается Ксир, как будто гордится ею.

— Воитель Хорус обратился против Императора?

Ксир кивает.

— Новостям нужно время, чтобы дойти, — весело сообщает он. — Довольно скоро все о ней услышат. Но только не вы. Никто из вас. Ни один из Тринадцатого. Смиритесь с тем фактом, что вам осталось жить считаные часы.

— Если ты позволил взять себя в плен только ради того, чтобы попытаться попугать нас, то ты глупец, — произносит приближающийся к ним Сулл.

— Я здесь не для того, чтобы запугивать, — говорит Ксир. — Я бы предпочел умереть, однако у меня, как у командира, есть долг. Долг предложить вам условия.

Сулл вытаскивает меч.

— Разреши мне заткнуть этого предателя, — произносит он.

— Подожди, — отвечает Вентан. Он смотрит на Несущего Слово. У Ксира насмешливое и самоуверенное выражение лица.

— Ему известно, что мы не причиним ему вреда, пока он в плену, Сулл, — говорит Вентан. — Он насмехался над нами из-за этого. Насмехался над нашими цивилизованными законами и принципами. Он смеется над нами потому, что у нас гуманистическая этика. Если это худшее, что он может сказать, — пусть говорит.

Сулл издает рычание.

— В самом деле, Тей, — произносит Вентан, — он думает, что это оскорбление? Что у нас есть моральные нормы, а у него нет?

Ксир смотрит Вентану в глаза.

— Твоя этическая установка достойна восхищения, капитан, — говорит он. — Не пойми меня неправильно. Мы, Семнадцатый, восхищаемся вами. В благородных Ультрамаринах есть много того, чем следует восхищаться. Ваша решимость. Ваше чувство долга. И в особенности ваша верность. Не хочу, чтобы эти замечания показались фальшивыми. Я говорю искренне. То, что вы воплощаете и поддерживаете, — проклятие для нас, и мы обратили против этого оружие. Мы не остановимся, пока проклятие не будет сброшено. Но это не мешает нам постоянно восхищаться силой, с которой вы его защищаете.

Ксир переводит взгляд с Вентана на Сулла, а затем обратно.

— Вы были тем, чем мы не смогли стать, — произносит он. — А затем нам открылась истина. Изначальная Истина. И мы поняли, что вы были всем тем, чем мы не должны быть.

— Его болтовня меня утомляет, — говорит Вентану Сулл.

— Вы — люди чести и разума, — продолжает Ксир. — Вы понимаете условия. Именно поэтому я воздержался от смерти, которую бы с радостью принял, и пошел на это унижение. Я пришел предложить вам условия.