Евгения Федорова - Вселенская пьеса. Дилогия (СИ)

— У них свои секреты, Стас, — сказал Сизов, отвернувшись. — Может, они его чем-то накачали, а, может, его поддерживал Ворон…

— Вы сдали кристаллы? — спросил я и сам удивился тому, насколько тих и слаб мой голос.

— Что? — в поле моего зрения сразу же попало лицо дяди.

— Он пришел в себя? — удивленно спросил Родеррик.

— Кристаллы? — повторил я.

— Все отдали, — понял меня Змей. — Мы все еще на Ротосе-4, и пробудем здесь, пока ты не начнешь поправляться. Если не помрешь, конечно. Я вколол тебе мощнейшее обезболивающее, так что лежи и помалкивай.

— Все равно больно, — одними губами прошептал я, но Стас меня не слышал. Или не захотел услышать.

— Я подключил систему жизнеобеспечения, она сожрала половину мощности Ворона, так что мы не рискнем взлетать.

— Надо улетать, — попытался возразить я.

— Не надо. Или ты все же хочешь умереть?

Нет, я не хотел умереть и промолчал. Мы провели на Ротосе-4 еще три дня, пока система обеспечения возвращала мое тело к жизни. Я почти все время спал, помещенный в капсулу, наполненную влажным мягким туманом, содержащим в себе удивительную подборку микроорганизмов, восстанавливающих мое тело; веществ, укрепляющих иммунную систему и усиливающих природные механизмы защиты и регенерации моего организма. Но это вовсе не значило, что через три дня я был здоров. Просто моя жизнь чудесным образом была спасена, внутренние повреждения восстановлены настолько, что я мог выжить уже без искусственного поддержания. Корабль стартовал, поджал хвост и торопливо ушел во временной скачок, направляясь домой. На Землю.

Так погибла Франсуаза. Это была первая потеря Ворона и, как не жаль, то было лишь началом. Сейчас, в узком коридоре корабля, на моих руках умирал еще один человек — Лора, которая, по своей глупости, не приняла перед полетом необходимые препараты. С нашими скромными знаниями мы не могли определить точную причину того, почему женщинам было куда сложнее летать, чем мужчинам. Причина, как нам казалось, крылась в физиологическом строении, но что-то большее наверняка мы сказать не могли. Я, правда, кое-что подозревал. Во время подпространсвенных прыжков я начинал слышать странные, далекие и совершенно неразличимые голоса. Стас когда-то посмеялся со мной и пошутил, что это мученики вопят в аду, а я подслушал. Он утверждал, что я переутомился.

Но ведь никто так и не смог ответить на вопрос, что есть по свей сути пространство, по которому во время скачка перемещается Ворон, и почему это он внушил мне, что безопасен лишь первый уровень подпространства. При этом корабль отказался объяснять, что находится на втором уровне и существует ли он. Определенно, корабль умел уходить и туда, что доказывало теорию многомерности, но, если честно, я бы не хотел оказаться там, откуда слышались мне отчаянные голоса.

В общем, при соблюдении техники безопасности космос ничем не грозил нашим уважаемым дамам, если бы не разгильдяйство одной из них. А причина, по которой Лора сейчас корчилась у меня на руках, была именно в этом — она не приняла медикамент, предотвращающий необратимые изменения в ее организме. Кому, как ни ей, врачу, было не знать, что ни в коем случае нельзя пропускать прием таблеток?!

— Ворон! — приказал я, поднимая девушку на руки. — Экстренная связь с медпунктом.

Через секунду коридор, по которому я торопливо шел, наполнился голосом врача, в котором не было и тени сна:

— Капитан, я нужен?

— Да, Стас. У меня на руках Лора. Она не приняла свои таблетки.

— Ты идешь или бежишь? — в голосе врача я услышал хмурый сарказм, который свойственен лишь военным, да медикам.

— Иду, но быстро. Готовь все необходимое, я через минуту принесу ее.

— Не уверен, что таких минут у нее много, — проворчал Змей, и я услышал, как что-то звякнуло на заднем плане. — Поторопись.

Я поторопился и меньше чем через минуту, свернул к медицинскому отсеку, дверь в который уже была открыта. На пороге стоял Стас который, стоило мне появиться из-за поворота, сразу же юркнул обратно.

— Сюда, — он указал на операционный стол. — Да шевелись же ты!

Я положил Лору на стол и сделал шаг назад.

— Нет уж! — резко бросил Змей. — И не думай увильнуть! Держи ее ноги, пока я не введу снотворное.

Я повиновался приказу врача, но прикосновение к девушке было для меня необычайно тяжелым испытанием. Казалось, ладони обеих рук у меня сожжены, а я еще и кладу их на неровную, постоянно движущуюся поверхность, из которой то и дело вырастают толстые иглы. Больно и немного страшно. Чем больше я узнавал о людях и их ощущениях благодаря дару, которым наградил меня Ворон, тем страшнее мне становилось.

— Ох уж эти женщины! — ворчал тем временем Змей, перехватывая грудь выгибающейся в судорогах Лоры, широкими ремнями. — Детородная функция — их проклятье и неимоверная удача человечества! Что ж ты, дура, таблетки не выпила, хотела без матки остаться?!

Змей быстро сделал девушке два укола и включил ионизатор, от чего воздух стал свежим, словно после грозы с легким запахом озона. Лора еще несколько раз вздрогнула и расслабленно обмякла на операционном столе.

— Теперь все, — Змей отошел от стола и подключил мониторы. — Ворон проследит за тем, чтобы не произошла какая-нибудь досадная неожиданность.

— С ней все будет хорошо? — осторожно спросил я, прислоняя к холодной шее горящие болью ладони.

— Будет, — кивнул головой Змей, разглядывая цветное изображение на мониторе, — но я удивлен тем, как все благополучно кончилось. Гляжу вот на это, — он ткнул пальцем в изображение, на котором мне было ровным счетом ничего не понятно, (какие-то розовые ткани с белыми перемычками) — и понимаю, что девка легко отделалась! По предупреждению Ворона все должно было быть гораздо хуже и развиваться гораздо стремительнее. Опять же боль, которую она должна была испытать…

— Вот, — я показал ему припухшие, красные ладони, — вот это ее боль. У тебя нет ничего от ожогов?

— Что это? — искренне удивился Змей. — Такого не может быть.

— Не веришь в паронормальные явления? — фыркнул я, уже зная ответ моего скептически настроенного родственника.

— Определенно не верю, — сообщил Стас, вперив в меня недовольный взгляд.

— А в Ворона поверил?

— И все равно я не верю в то, что чья-то боль может перейти к другому человеку, да еще оставить на его теле след!

— Хорошо, Стас, я взялся за горячую сковородку! Это ничего не меняет. Если ты мне чем-нибудь не помажешь ладони, они пойдут волдырями.

— Ох, Доров, какое же вы недоразумение! — Змей шутливо замахнулся на меня и, открыв выдвижной ящик, стал шарить там в поисках лекарства.