Евгения Федорова - Вселенская пьеса. Дилогия (СИ)

Я видел, как напряглись его руки, готовые перехватить управление, потому что скорость нашего движения была уже достаточно велика, чтобы потерявший землю аппарат разбился вдребезги в случае одного моего неверного действия.

Я очень медленно прибавил мощности левому двигателю. Один процент, два, четыре. И сразу стал сбрасывать, понимая, что поворот уже начался. И все же немного перестарался.

— Теперь обратно на 1 градус, — удовлетворенно подсказал Воин. — У тебя отлично получается.

Общими усилиями мне удалось поставить машину на нужный курс. Воин немного расслабился, откинулся в кресле, давая мне вести флаер самому.

— Не забывай о ветре, — посоветовал он. — Ты прирожденный пилот, я не видел, чтобы кто-нибудь с первого раза мог совладать с дурным характером таких машин.

— Ему не хватает компенсаторов, — согласился я. — Достаточно усложнить программу…

— Тогда он будет представлять пилоту куда меньше возможностей в маневрировании, — покачал головой Воин. — Тот, кто умеет, может вытворять с этим аппаратом невообразимые вещи. Любая ошибка в управлении им заканчивается смертью. Я видел, как гибнут флаеры. Они переворачиваются в воздухе и падают вниз, разбиваясь на куски, кувыркаются, пока металл не разрывается. Во флаере нечему гореть, но его пассажиры в случае аварии оказываются расплющенными гравитационным полем, которое при ударе частенько направляется внутрь корабля. Так что, если тебе придется терпеть крушение на любой гравитационной машине, запомни: поняв, что управление уже не вернуть, долго не тяни, глуши двигатели. Тогда, возможно, у тебя будет шанс выжить. Теперь я возьму управление на себя, — Воин быстро свернул мою консоль, толкнув ее коленом и заставив убраться в приборную панель. — Видишь слева серый фронт? Это полоса бури. Там глубокая расщелина, каньон Туро, где протекают какие-то геологические процессы, и выходит газообразная порода, создающая разряженные поля. Если обходить ее, мы потеряем несколько часов, потому что с другой стороны вертикальный перепад высот. На гравитационном аппарате так просто не пройти, мы рухнем и разобьемся. Я проведу флаер через фронт, это всего пара минут приключений.

Мы летели прямо в серую муть.

— Каньон, это же тоже разлом? — уточнил я. — Мы не провалимся?

— Восходящие потоки удержат флаер, — беспечно отозвался Воин. — Но ремень можешь пристегнуть, чтобы не вылететь из кресла.

— А Учитель Ри?

Я коротко оглянулся и остолбенел: в машине кроме нас никого не было.

— Не бойся, он уже на месте, ждет нас, — Воин, довольный собой, хлопнул меня по плечу, забыв о моей ране.

— Эй, полегче! — не сдержался я.

— Прости, — погрустнел мужчина. — Не удивляйся проделкам учителей. Они — настоящие Вероны, если захотят, могут превратиться в пыль, в ветер или в змею. Для них нет границ. Ты же понимаешь, что я бы не стал учить тебя рулить этой посудиной, если бы Учитель Ри спал за моей спиной. Маневры машины разбудили бы старика.

— Ну да, — вынужден был согласиться я, осторожно потирая ноющее плечо.

— Я узнал, — помолчав, сказал Воин, — ты был ранен еще до того, как я воткнул в тебя нож.

— Теперь это дело прошлое, врач сказал, что плечо идет на поправку, даже несмотря на то, что ты здорово его подрезал, — я отвернулся.

— А ты сильно повредил мне руку, — отозвался Воин. — Кость треснула и сломалась шесть раз от одного твоего удара. Как ты достигаешь Средоточия Силы? Даже я, проучившись в Школе двадцать восемь лет, не почувствовал его, не коснулся…

— Не задавай мне вопросов, на которые у меня нет ответов, — отмахнулся я. — Людям с моей Земли дано от рождения многое из того, чему вы здесь учитесь годами.

— Я не верю, — покачал головой Воин. — И я, конечно, сам оплошал.

— Это когда? — с подозрением уточнил я.

— Когда хотел убить садовника. Сатринг даровал мне титул Воина в тот день, и я был собой необычайно горд. Я должен был доказать, что великая оказанная мне честь — не пустой звук, что я и вправду того стою. А вместо этого влез ты. Я необычайно разозлился и поступил опрометчиво, посчитав тебя — пришельца, новенького в Школе — слабым и не представляющим опасности.

— Значит, это честь — убить безоружного садовника? В этом доблесть?

— Я не знаю, почему он вел себя так… — Воин на мое прямое, в общем-то, оскорбление отвечать не стал. — Инутари должен был быть готов к подобному, но внезапно испугался. Я сейчас думаю…

— Ну? — я видел, как колеблется парлакианин.

— Мне кажется теперь, чего его волю сломал… Сатринг.

— Когда я говорил с Инутари перед боем, он не выглядел опасным бойцом, а ты на своей твари выехал против него, не постеснявшись взять копье.

— Таковы правила, Ученик не имеет право держать в руках боевое оружие, — для Воина все было понятно, но он терпеливо разжевывал мне прописные истины. — Нет чести убить безоружного, но есть доблесть победить копьеносца. Теперь я понимаю, что шел на арену лишь для того, чтобы садовник проявил свою доблесть. Но тогда мне казалось иначе. Сатринг велел мне убить и я шел убивать. Вот почему так разозлился, когда ты влез и прикончил мою, как ты выразился, «тварь». Ладно, мы еще поговорим об этом, если захочешь, а сейчас держись крепче и можешь помолиться.

Серое облако надвинулось на нас и стало разом темно. Больше мы не видели ни земли, ни неба, ни горизонта. Воин быстро включил мониторы, на которых красными линиями отразился рисунок ландшафта, уровень горизонта и наша высота.

Флаер заметно задрожал, приподнялся, осел, крылья завибрировали, но Воин и не думал сбрасывать скорость. В хвостовой части аппарата что-то заскрипело, под днищем внезапно грохнуло, и флаер встал на дыбы. Нас швырнуло куда-то в сторону, меня мотнуло, я чуть не приложился виском к боковой вертикальной стойке, чудом успев приподнять руку, чтобы обрести равновесие.

— Не повезло! — весело крикнул Воин. — Это выброс газа, мы попали прямо под струю, она дала нам хорошего пинка!

— Ты рули, рули, — проворчал я, понимая, почему пилот не стал сбрасывать скорость, а лишь все больше набирает ее. Хотелось вырваться из опасного облака поскорее.

Впереди что-то мелькнуло прямо перед стеклом, в следующее мгновение прогрохотало вдоль левого борта. Отчаянно запищала аварийная система, указывая на неисправность.

— Если мы поломаемся тут, считай и молиться бесполезно, — прокомментировал происходящее Воин. — Газ этот убивает за три вдоха. Там такое содержание отравляющих веществ, вроде ртути и углекислоты, что ты будешь корчиться совсем недолго.