Селеста Брэдли - Повеса в моих объятиях

— Это как представление, когда в небо запускают огни, они взрываются, и сверху падают маленькие звездочки. Они хлопают, грохочут, и чем их больше, тем сильнее от них шум, они летят вниз, словно золотой или серебряный блестящий дождь.

— Я люблю звезды! — в восторге сказала она. — Золотые и блестящие.

— Ну так вот, у нас тут то же самое. У нас свой салют, только для нас.

Снова сверкнула молния, яркая и внезапная, секундой позже раздался тяжелый раскат грома. Эван вскрикнул и хлопнул в ладоши:

— Вот эта была ничего! Правда ведь хороша, Мелли?

Мелоди сидела с широко раскрытыми глазами, готовая расплакаться, и слабо хлопнула маленькими ладошками.

— Нет, так не пойдет, — сказал Эван. — Давай же!

Он поднял ее и усадил в дверной проем, чтобы она могла видеть великолепное представление, разыгрываемое небесами, и колышущееся от порывов ветра поле.

— Ну а теперь приготовься, нам предстоит захватывающее зрелище!

Мелоди прикусила губу, но приготовила ладошки и стала смотреть на небо. Когда сверкнула очередная молния, Эван вскрикнул и, пританцовывая, зааплодировал небесам. Мелоди неуверенно хихикнула, видя такое фиглярство, но после следующей вспышки сама вскочила на ноги и стала подпрыгивать вместе с ним.

— Вот здорово, Эван! Та молния тоже ведь была хороша?

Эван усмехнулся:

— Больше чем хороша, Мелли.

Мелли теперь не боялась.

Он понял это, и ему тоже стало не страшно.

Благодаря цепким, натруженным за годы работы рукам Пруденс умудрилась не скатиться по лестнице. Она сделала рывок по направлению к Колину.

Он безжизненно лежал на земляном полу подвала, в прямоугольнике света от двери, что находилась на верхней площадке лестницы.

Когда дверь захлопнулась, свет исчез, и Пруденс пришлось добираться до Колина на ощупь. Она почувствовала под пальцами какую-то твердую часть его тела в одежде. Голень. Постепенно она добралась до головы. На ощупь никаких кровоподтеков и шишек на ней не чувствовалось. От ее прикосновений он зашевелился, приподнялся на руках и встал на колени.

— Я ничего не вижу.

Она облегченно вздохнула.

— Мы в подвале.

— Я слышу, как идет дождь, — произнес он невнятно.

— Да, — успокаивающим тоном сказала она. — На улице буря.

Холодная, с налипшим песком и грязью рука вдруг коснулась ее руки и провела по ней сверху вниз!

— Пруденс?

— Да, да, это я.

Он запротестовал:

— Нет, ты слишком вежливая Пруденс, ненастоящая, не моя Пруденс?

Она слабо усмехнулась:

— Я здесь, здесь, папаша.

Он наклонился к ней и неразборчиво зашептал:

— Пруденс, здесь бандиты.

— Я знаю, папаша. — Она прикоснулась ладонью к его лбу: — Как вы себя чувствуете?

— Я плыву. А может быть, тону. Вроде бы все хорошо, но мне не нравится.

— Отлично. Запомните это. — Она встала и потянула его за руку: — Можете встать?

Он попытался подняться, но смог только удержаться на коленях.

— Пруденс…

— Да?

— Скажи еще раз «папаша».

Она прыснула:

— Папаша.

— Здесь бандиты, Пруденс.

— Я знаю, папаша.

— Мне надо прилечь. — Он выскользнул из ее объятий и обмяк на полу.

Она подумала, что это не самое плохое решение. Земля была грязная и холодная, но по крайней мере не сырая.

Оставив его лежать, она начала вслепую ощупывать пол и стены и вскоре сделала неутешительно маленький круг. Подвал оказался крошечным, чуть больше гардеробной, но заставленный по большей части банками с помидорами и пастернаками.

Никакой другой двери. Ни одного окна.

Выхода не было.

Она вернулась обратно к Колину. Вытерев руки от пыли, она встала перед ним на колени.

— Повернитесь! — Если он будет лежать на спине, то, в конце концов, не сможет нормально дышать. Он послушно перевернулся, при этом, зацепив ее руки, так что она перевернулась вместе с ним, распластавшись на его груди, лицом к лицу.

Она почувствовала его дыхание, неестественно сладкое из-за опиума.

— О, я чувствую твою грудь, — сказал он, будто продолжал диалог. — У тебя великолепная грудь.

— Э… Спасибо.

— «Спасибо, папаша». Мне нравится, когда ты меня так называешь, — заговорщически промурлыкал он. — Называй меня «папаша».

— Хорошо, папаша. — Интересно, ей нужно стараться, чтобы он бодрствовал, или лучше дать ему проспаться? Она как-то слышала, что если в таком случае человек уснет, то может никогда не проснуться, так что она потрясла его за плечо: — Просыпайтесь, Колин! Просыпайтесь, папаша! Он обхватил ее руками, крепко прижав к себе и уткнувшись носом в ее шею.

— Ты так хорошо пахнешь. Ты всегда хорошо пахнешь. Она уткнулась кулачками в его грудь и попыталась отодвинуться, но он держал ее слишком крепко. Он прижал ее к себе, лицом к лицу. Она почувствовала, как ее пронзил огонь желания. Как не вовремя.

Впрочем, это отличный способ согреться. И к тому же так ей легче будет следить за тем, чтобы он не уснул.

«Браво! Оправдать страсть таким рациональным объяснением! Да, думаю, это вполне уместно!»

Темнота сыграла с ней злую шутку. Она никогда не боялась ее. На самом деле ей даже нравилось, когда темнота укрывала ее от надоедливых глаз и освобождала ее от обязанности носить маску.

А теперь это ощущение свободы смешалось с ощущением опасности, а все вместе здорово стимулировало воображение. Колин с кувалдой в руках, с обнаженным торсом, блестящим от пота в заходящих лучах солнца. Колин, ласкающий ее грудь в ночи. Колин, сейчас лежащий под ней, прижал ее к своей груди, словно высеченной из гранита, его горячее дыхание обжигает ее шею и ухо.

Не в силах остановиться, она начала извиваться на его теле.

— Ммм… — Он обхватил руками ее спину. — Груди…

Она поцеловала его. Его губы были теплые и поначалу немного вялые, хотя мгновением позже он включился в процесс. Она подняла голову, выдохнула.

— Бывало и лучше, папаша.

— Твой рот…

Она потрясла его.

— Так что там с моим ртом?

— Кра… сивый рот.

Она, польщенная, улыбнулась:

— Я могу сделать кое-что… этим ртом.

— Пруденс…

— Да? — Она улыбнулась. — Да, папаша?

— Я слышу дождь.

Пруденс вздохнула:

— Да. Буря в самом разгаре.

Но шторм снаружи не шел ни в какое сравнение со штормом, бушевавшим в ее сердце.

Колин плыл по течению. Над ним шел дождь, но он не чувствовал его. Из неясного видения перед ним возникла Пруденс. Она подняла руки, вздернула подбородок и подставила тело потоку. Дикие капли ударяли по ней, так что она едва могла переводить дыхание. Ужасная сила стихии заставила ее смеяться, задыхаясь.