Отравительница - И. В. Офелия

Мне бы очень хотелось сказать, что вскоре я смогла заставить этого человека страдать, что я отрубила его руки, поместила их в специальные стеклянные банки и отрезала ему язык. Но вместо этого я сделала нечто гораздо хуже.

Я спасовала и не сделала ничего.

– Давай, продолжай извиваться. Тогда я смогу показать тебе, насколько нежной на самом деле является твоя шейка, – прошептал я, проведя губами по ушку сладкой малышки. Удовлетворённый стон вырвался из моего горла, когда мои слова вызвали всхлип у хрупкой крошки.

Я провёл губами по её шее, практически чувствуя металлический привкус на своих зубах.

Она взвизгнула ещё раз, прежде чем я прикусил её кожу, прижимая её бёдра, чтобы удержать свою жертву на месте. Тепло заполнило моё горло и согрело моё тело быстрее, чем самый крепкий виски. Я отстранился, чтобы осмотреть свою работу, и приказал себе не торопиться, чтобы подольше наслаждаться вкусом и продлить себе удовольствие. Кроме того, тащить на себе мёртвое тело будет куда неприятнее, чем терпеть её капризы.

И тут я словно услышал щелчок.

Я терпеть не мог, когда меня прерывали.

Потребовалось лишь мгновение, чтобы отвлечься от свежего женского тела, затем мой взгляд медленно пробежался по лицам, остановившись на девушке, стоящей на пороге.

Кто это? Я пока не был готов к очередному блюду. Сегодня мне явно везёт.

Я окинул взглядом девушку. Она выглядела гораздо аппетитнее, чем та, которую я сжимал в руках.

Её высокая, стройная фигура была обтянута узкой чёрной тканью. Образы того, как она будет выглядеть, распластанная на полу, заполнили всё моё сознание. Я вполне мог бы принять её за тень, учитывая её тёмное платье и чёрные, как смоль, волосы, если бы не её молочного цвета плоть. В её глазах, наблюдающих за мной, в этом океане холодного льда, читались упрёк и гнев.

На моём лице появилась довольная ухмылка, заставив её милые ресницы дрогнуть в недоумении.

Была ли она достаточно трезвой, чтобы запомнить меня? Была ли она напугана или очарована тем, что видела? Почему она просто стояла и ничего не делала?

Почему её лицо казалось более приятным, чем лицо девушки, которую я только что смаковал?

Мои пальцы ещё глубже впились в добычу на моих коленях, вызвав у неё ещё один слабый всхлип.

В ярких глазах, издали следящих за мной, мелькнула вспышка гнева.

Издаст ли она такой же звук, когда я сожму в кулаке её чёрные волосы? Когда я обхвачу пальцами эту изящную шею? Станет ли она бороться со мной, проклиная моё имя, как колдунья? Или заплачет, умоляя меня о пощаде? Если повезёт, я очень скоро смогу найти ответы на все эти вопросы.

Я вяло приблизил язык к шее бедняжки, проведя им медленно и уверенно. Следы крови и слюна окрасили бледную кожу в багровый цвет.

Что ты теперь будешь делать, невольная свидетельница?

Она вспыхнула как огонь. Если бы я был ближе, то смог бы почувствовать запах дыма, исходящий от неё. Она прервала моё развлечение, ускользнув в другую комнату, а я погрузился в раздумья.

Вот досада.

Мой вкус изменился. Кушанье, которое я только что узрел в стоящей неподалёку девушке, стоило сотни самых лучших закусок, которые я мог бы смаковать этим вечером.

Я уже давно не чувствовал эту безудержную, всепоглощающую жажду охоты.

Наверное, мне просто давно не удавалось найти ту, на которую действительно стоило поохотиться.

Будет ли у тебя такое же восхитительное выражение лица, когда я тебя поймаю?

Снова тошнота

Алкоголь грозил вновь заявить о себе из-за моей неспособности ограничивать себя в употреблении спиртного. Моя голова закружилась, пока воспоминания о прошедшей ночи не всплыли в моём затуманенном мозгу.

Эти мёртвые глаза всё ещё стояли передо мной, преследуя меня как в ночных кошмарах, так и в течение дня.

Мой желудок, наконец, выпустил из себя все ненужные воспоминания, излив их в унитаз и превратив в желчь.

От похмелья и воспоминаний о прошедшей ночи меня мутило, я испытывала отвращение к самой себе.

Хотела бы я сказать, что это отвращение было направлено исключительно на того ужасного мужчину, но правда в том, что я никак не могла избавиться от чувства вины за то, что я бросила эту бедную девушку на произвол судьбы. Мой инстинкт самосохранения пересилил потребность в справедливости в тот момент, и я никогда не забуду, насколько сильным может быть ощущение невыполненного долга.

Я не до конца понимала, что именно я увидела, но уверенности в том, что это был не сон, было достаточно. Этот голодный взгляд можно было назвать безжалостным, даже животным.

Мои пальцы вцепились в край раковины, когда я нерешительно взглянула на своё отражение в зеркале, надеясь, что моё второе «я» выпрыгнет оттуда и даст мне столь необходимую пощёчину. Тёмные пряди волос выглядели неряшливо после бессонной ночи.

Возьми себя в руки. Тебе нужно идти на работу.

Мы с Фиби договорились встретиться сегодня утром, а я никак не могла заставить себя выйти за пределы ванной комнаты, терзаемая непроходящим чувством вины.

Наконец мне удалось наполовину собрать себя по частям. Перемещаясь по дому, я пыталась собрать воедино разные вещи, затерянные где-то в разбросанных повсюду сундуках, ожидающих, когда же их наконец разберут.

Не так давно мы с Фиби носились по этим коридорам на своих деревянных лошадках, представляя, что мы – искатели приключений, а это – наш дом, открывающий бесконечные возможности для развития воображения.

Поместье Истуотер Мэнор было лишь моим временным пристанищем. Это место принадлежало семье Фиби.

Я же была всего лишь арендатором до тех пор, пока не смогу приобрести что-то своё.

Поместье представляло собой красивый георгианский таунхаус с тремя этажами и огромным количеством комнат. Располагалось оно в конце тихой улицы, в окружении таких же элегантных особняков. Пышный сад, обнесённый стеной, находился в задней части, скрытый от любопытных взглядов. Больше всего мне нравилась скромная оранжерея, притаившаяся в зарослях плюща. Я была благодарна за то, что жила в самом превосходном районе Лондона. Дом был выдержан в мягких кремовых и белых тонах, а все перила и углы были отделаны благородным деревом. Этот дом был моим любимым местом с детства. Когда я была маленькая, он представлял собой такой же лабиринт, как и сейчас.

Ничего не изменилось с тех