Ульяна Соболева, - Позови меня. Книга вторая

      - Дааааа... - на выдохе...в мои губы, запрокинув голову.

      Чёртовы воспоминания посещают каждый раз, когда думаю о ней. Постоянно. Это уже вошло в привычку - разговаривать с императором и тщательно скрывать свои мысли, потому что в них господствует она. Пытать очередного ублюдка и слышать, как с его губ срываются её крики...тогда...Семнадцать лет назад.

      Стоять под окнами её спальни и жадно наблюдать за ней по ту сторону стекла. Сжимая пальцы в кулаки, распарывая ладони до крови, стискивая челюсти до боли. Как подросток, как мальчишка, изнывающий от желания, от навязчивого, бешеного желания получить ее. До боли в паху, до постоянного адского стояка и отчаянной ярости на себя за полную потерю контроля. Такое хрупкое с виду стекло, оно отделяло нас, словно гранитная стена. Лия озирается в испуге в тёмной комнате, понимая, что я где-то рядом. Она сама ещё не осознает, насколько тонко чувствует моё присутствие. На уровне инстинктов. Правда, пока скорее, как жертва, которая чует опасного хищника, спрятавшегося в кустах и преследующего её темной тенью. Зверя, который изнывает от мрачного желания взять свою добычу. Но раньше...раньше это было так же естественно, как дышать. Ощущать друг друга на расстоянии. И не просто присутствие, но и эмоции, слышать мысли, врываться в них без стеснения, заставляя её краснеть. На тренировках ли, перед Клэр ли, на приёмах ли.

      «- Малыш мне не нравится, что этот ублюдок стоит так близко к тебе…

      - Нейл, он мой тренер. Посмотри направо. Там находится его любовник.

      - Лия....Мне НЕ НРАВИТСЯ, что этот ублюдок стоит так близко к тебе!

      - А мне не нравится эта женщина, которая плотоядно облизывается сейчас на тебя.

      - Малыш, ты напросилась…

      - Я отошла...Неееейл... я отошла! — почти крик. В моих мыслях. Тщетные попытки закрыть от меня сознание.

      - Поздно, любимая...

      И уже через несколько минут заставить заливаться румянцем нежное лицо, дрожать от желания тело, прикусывать пухлые губы. Потому что я имел её там. В полном зале. В присутствии сотен гостей. Но всё же только в её сознании. Достаточно, чтобы она почувствовала всё физически. Врывался в неё, задрав платье, заставляя стонать...тоже мысленно, потому что моя девочка знает, каждый её вздох, каждый её стон принадлежат мне. И я не готов делиться своим ни с кем. Именно поэтому жалкий низший резко слепнет до тех пор, пока я не отстраняюсь от неё, оставляя изнывать без кульминации.

      - Нейл...пожалуйста...позволь, - голос почти срывается.

      - Это наказание, малыш. Оно не всегда должно приносить удовольствие.

      Холодным тоном, но подыхая от желания послать на хрен всех и каждого и оттащить её в верхние комнаты, чтобы там уже слушать её настоящие крики, ощущать жар упругого тела, утопая в море её любви.

      Снова непрошеное воспоминание, и я остервенело отбрасываю его в сторону, потому что больно каждый раз. Больно понимать, что потерял то, что казалось незыблемым и естественным. Вечным. Но ведь вечного не существует...

      Грёбаный эксперимент по возвращению ей памяти провалился ко всем чертям. Надежда рассыпалась в прах чёрным пеплом марая яркие краски когда-то нашего с Лией собственного мира. И теперь здесь воняло, как после пожарища. Тут и был самый настоящий пожар. Сгорало наше прошлое, а я не мог ничего сделать, чтобы потушить огонь. Только задыхаться от едкого дыма, забивавшегося в ноздри, в глотку, заставившего согнуться напополам и хрипеть в попытках выхаркать угарный газ вместе с кишками.

      Потом возвращение домой, и долгие минуты стоять под её дверью. Не решаясь войти. Я, мать вашу, не решался войти! К ней! Впервые за свою долбаную вечность я так колебался! Снова впервые с ней. Я просто жаждал, чтобы она позвала меня. Пусть не голосом. Хотя бы взглядом, жестом. Намек. Ничтожный, едва ощутимый, но дающий мне право выбить к чертям все двери и окна, все гранитные стены…Только позови меня.

      А после началось то, что заставило поверить, что Ад — это не выдумки глупых смертных. Ад можно почувствовать и с колотящимся сердцем в груди. Вдыхать воздух и выдыхать угар, ощущать, как начинает плавиться кожа, а языки пламени слизывают мясо и добираются до самых костей.

      Лия не просто не подпускает меня к себе. Она не просто боится или не доверяет. Она стала чужой. Отстранилась, забыла, разлюбила? Значит всё же все эти годы я ошибался? Сколько живёт первая любовь у смертного? А у Деуса? А сколько суждено продлиться любви мужчины? А если она не просто первая, а единственная? Если его любовь, способность иметь чувства — это аномалия? Необъяснимая болезнь, единственная слабость одного из самых сильнейших существ Континента.

      Эти вопросы вихрем проносились в голове, день за днём, каждый раз наталкивая на мысли, что любой мой шаг будет воспринят в штыки. Она не слышит моих слов, в её ушах до сих пор крики жертв, которых мы раздирали во дворце. Она не видит моих поступков, ей не нужны мои подарки, перед её глазами до сих пор реки крови и трупы женщин в моих объятиях. Лия, если бы ты знала, что раньше ты видела куда больше...

      Как резко перестраиваются понятия в наших головах, стоит лишь поменять окружение и прожить в нем достаточно долго, чтобы впитать в себя основные постулаты этого общества. Той девочки, которую я знал, которую полюбил, безумно, одержимо, до мозга костей, больше не было. Была женщина. Сильная, сексуальная, умная, независимая...Будь она проклята, независимая от меня! И это злило. Это выводило разум за грани дозволенного. Того дозволенного, что я определил для себя в отношении неё.

      Чёрт бы её побрал! Она была единственной, в отношении с кем я ставил какие бы то ни было границы. Думал ли я о том, насколько она поменяется, стирая ей память? Глядя, как она извивается в адских муках, умоляя, надрывно вымаливая сохранить ей воспоминания? Конечно, думал. Представлял ли, что полюбит, мать её, другого?! Представлял! О, это я представлял себе с изощрённым мазохистским удовольствием. Рисовал себе картины одна хлеще другой, запивая их жизнями десятков смертных, детей, женщин. Много женщин, которым я мстил за ЕЁ возможные измены.

      Но, блядь! Каждый раз, когда ставил на одну чашу весов её жизнь, а на другую всё остальное...Первая оказывалась тяжелее. Да, злая усмешка судьбы, каждый раз понимание того, что она где-то жива и дышит, оказывалось сильнее любых других эмоций.

      И всё ради того, чтобы стать монстром в её глазах, чтобы видеть там что угодно, но не любовь, не доверие, не уважение, которые были там когда-то. И пусть я действительно один из самых страшных монстров Континента, если не самый жуткий, но Лия Милантэ была единственной, кто не боялся меня.