Искушение - Джейн Генри
— Хорошая девочка, — шепчу я, наклоняясь к ней. — Такая хорошая девочка. Но мы еще не закончили, Вера. Ты научишься слушаться папочку. Это была твоя награда за то, что ты приняла свое первое наказание, как хорошая девочка.
— М-мое первое, папочка?
Она смотрит на меня из-под опущенных ресниц.
Киваю.
— Моя задача убедиться, что ты понимаешь, это больше никогда не должно повториться. Никогда, — поднимаю ее за подбородок. — Так ведь, детка?
— Да, папочка, — выдыхает она.
Укладываю ее на кровать перед собой, пока она смотрит на меня со смешанным любопытством и возбуждением. Раздвигаю ее ноги и снова касаюсь языком клитора.
— Папочка! — ее бедра дергаются. — Я такая чувствительная! Я просто... о, Боже, Марков!
Продолжаю ласкать языком клитор, лениво и пробуя на вкус, пока расстегиваю штаны и достаю член. Стону в ее влажную, горячую, сладкую киску. Она протестует, но не пытается остановить меня, когда слегка покусываю набухший бугорок, прежде чем снова провести языком.
— О Боже, — выдыхает она. — Господи.
Член набухает в руке, пока дрочу, поедая ее сладкую киску, как будто это самое лучшее лакомство на свете.
Может, так оно и есть.
— Пожалуйста, — хнычет она, качая головой. — Это слишком. Слишком... я больше не выдержу, — шепчет она.
Отрываюсь от ее киски как раз в тот момент, когда бедра дергаются от первого оргазма.
— Ты будешь слушаться меня, Вера? Ты доверишься мне?
— Конечно, — обещает она, хотя мне кажется, сейчас она готова пообещать что угодно. Член пульсирует, и я стону, прижимаясь к ее складкам.
— Хорошая девочка. Такая хорошая девочка. Кончи папочке на язык, Вера.
Она кричит от второго оргазма. Отпускаю член и переворачиваю ее на живот. Ее запястья, все еще связанные, упираются в кровать перед ней, пока раздвигаю ноги и приставляю головку члена ко входу киски.
— Марков, — хнычет она. — Я хочу, чтобы ты был во мне.
Лбом прижимаюсь к ее спине, все еще прикрытой одеждой, влажной и горячей. Мне нравится чувствовать, как она обхватывает меня, когда вхожу в нее. Сначала двигаюсь медленно, потому что она совсем недавно лишилась девственности, и я не хочу причинить ей боль. Но когда она отвечает мне толчок за толчком, увеличиваю интенсивность. Ей нравится смесь боли и удовольствия.
Запомню.
Вонзаюсь в нее, прижимая ее тело к своему. Наслаждаюсь стонами и ощущаю, как киска обхватывает меня, словно перчатка. Чертово совершенство.
Я кончаю, моя горячая сперма извергается в нее за секунды до того, как ее поглощает собственный оргазм. Наклоняюсь и кусаю за шею, ощущая потребность попробовать ее на вкус, вобрать без остатка.
Наконец, мы приходим в себя, и я целую покрасневшее место укуса. Вера выглядит так, будто спит.
— Ты в порядке? — спрашиваю я.
— Ммм, — шепчет она. — Не могу пошевелиться, но в остальном... да, я в порядке, — она с трудом открывает один глаз. — А ты?
— Я в полном порядке, детка. Я не сдерживался, — целую ее в щеку. — Я причинил тебе боль, Вера? Тебе не больно?
— Больно? — спрашивает она, слегка улыбаясь. — Марков, ты укусил меня за шею, трахнул так сильно, что мне казалось, будто разорвешь меня на части, отшлепал, но это было... — ее голос затихает. — У меня богатый словарный запас, но сейчас не получается подобрать подходящего слова. Не могу.
Аккуратно отодвигаю волосы со лба и целую ее в щеку.
— Ты такая смелая, — говорю я честно. — Чертовски смелая. Довериться мне так... — замолкаю, потому что с удивлением обнаруживаю, что у меня перехватило дыхание.
Этот проклятый предстоящий благотворительный вечер может разрушить все. Если тетя Маркова или кто-то, кто знал его, появится... моя легенда будет раскрыта. Мне придется действовать.
Но у нас было так мало времени вместе.
Как кто-то запретный может быть так чертовски идеален для меня?
Марков лежит рядом и пальцами нежно убирает волосы с моего лица.
— Я так горжусь тобой, — он только что вымыл меня теплой мочалкой и теперь укладывает в постель. — Ты справилась так будто создана для этого.
— Создана для этого? — спрашиваю я. Мои слова звучат невнятно. — Или создана для тебя?
Как только слова слетают с моего языка, тут же жалею об этом. Его глаза становятся холодными, а лицо каменным, почти таким же, как при нашей первой встрече.
— Я не должна была… прости я…
— Не смей извиняться, — со вздохом говорит он, качая головой. — Я не сержусь на тебя. Иди сюда, малышка. Совсем нет.
Он притягивает меня к своей груди и обнимает. Слушаю биение его сердца и закрываю глаза. Никогда в жизни не чувствовала себя так безопасно.
Я читала о таких вещах в книгах. О том, как мужчины, подобные Маркову, могут быть властными, но в то же время заботливыми…
Никогда не думала, что мне понравится такое сочетание… пока не встретила его. И никогда не думала, что мне будет необходимо что-то подобное.
— Тебе нужно поесть, Вера.
— Не хочу даже шевелиться, — отвечаю, не открывая глаз.
Он ждет мгновение, продолжая обнимать, прежде чем продолжает.
— Необходимо поесть после чего-то настолько интенсивного. Ты много работаешь. Утром у нас пробежка, поэтому необходимо перекусить, хотя бы чем-то легким.
Улыбаюсь в полумраке комнаты, когда мои глаза широко открываются.
— О Боже. Окно открыто. О мой Бог. Я думала, оно закрыто.
Он вскакивает с кровати, и на одно короткое мгновение Марков выглядит так же испуганно, как и я. Это пугает еще больше. Не уверена, что видела когда-либо страх на его лице.
— Черт. Как я мог допустить такой промах? Я закрыл другие шторы и не заметил, что эта все еще открыта. Блядь.
Хотя внизу шторы видна только тонкая полоска света, это все равно слишком рискованно. Кто угодно мог нас увидеть,