Восьмидесятый градус - Елена Георгиевна Попова

Второй момент менее драматичный. Над специальной океанологической дырой во льдине нужна палатка – для защиты от ветра и осадков. Начальник стал в шутку упрекать океанолога, который ставил палатку:

– Я думал, она синяя, а она… бирюзовая. Вторая палатка какого цвета?

– Красная.

– Хорошо.

При этом все смеялись. В общем, этим мужчинам немного плохо от мысли, что у них в лагере может стоять ГОЛУБАЯ палатка. Поэтому её называют бирюзовой. Ну или это какая-то тонкая локальная шутка, которую я не понимаю… Посмотрела сегодня в окно: на мой взгляд, палатка в самом деле голубая.

Вот это да, целый день не писала. Эти пару дней я почти не работаю и стараюсь приятно проводить время. Вчера много читала, сегодня дошла до акварели.

Выдали местный ноутбук – он подключён к серверу с фильмами и сериалами. Выбор хороший. Я сразу же жадно скачала «Окчу», аниме-сериал «Ковбой Бибоп», «28 дней спустя» (начала когда-то и не досмотрела), «Остров сокровищ» 1988 года, «Ирландца» (потому что он точно в оригинале) и советский мультик «Ходжа Насреддин». У меня и своих-то фильмов полно, но, раз предлагают, беру! Скучать тут не будем точно.

Сейчас какое-то спокойное, вялое состояние, знаю теперь, что в лаборатории помочь ничем не могу (пыталась, оказывалось, что они лучше всё знают и без моих действий можно обойтись), так что официально прохлаждаюсь. Пока идёт хорошо. Но дело движется к работам (хотя я и пишу это с начала месяца) – уже есть и дыра в льдине, сквозь которую будем опускать пробоотборники, и идут какие-то проверки лебёдок. Чтобы получить информацию, нужно тщательно всех расспрашивать, а это энергозатратно… Так что я почти всё узнаю на собраниях, где, впрочем, докладываются исключительно начальнику, и если он знает о неких делах, то их не озвучивают…

Вчера вечером получила письмо – как прекрасно! Специально не села писать ответ сразу же, отложила на сегодня. В итоге опять написала очень много, постоянно отходя от темы (сравниваю себя с пожилым человеком, которому не с кем поговорить и который начинает изливать всё, как только его спросят, как дела). Сказали, что в следующем месяце наладят связь и будет у каждого на ноутбуке личная почта и даже, возможно, выход в интернет, правда, с сильным ограничением по трафику. Звучит слишком хорошо и утопично! Но я буду надеяться – носить письма на флешке и отправлять через чужой ноутбук не классно.

Все последние ночи очень долго не могу заснуть (хотя когда я быстро засыпала) – думаю обо всём, а также невольно сочиняю письма всем и тексты сюда. Оказывается, я хочу записать много всяких мелких и не очень моментов, а днём часто не вспоминаю про них. Видимо, нужно заставить себя сесть и написать всё, чтобы я могла спать нормально и вставать не к обеду (я люблю завтраки, сколько раз повторять!). Буду разрозненно писать про всё, что приходит на ум, но в более-менее хронологическом порядке.

Позавчера в столовой вывесили листок с информацией про телефонные звонки – всем полагается десять минут в месяц бесплатно, дальше за деньги, но в сумме не более двадцати минут. Звонить можно только в отдельные временные слоты в два конкретных дня недели. Меня эти условия устроили – я не особо люблю говорить по телефону, а уж когда у тебя такие ограничения по длительности звонка, то сразу возрастает ответственность за качество разговора – кажется, что нужно успеть сказать самое главное и выразить всё, что хотел. Да и вообще знаю, что разговоры с мамой, например, никогда не получаются содержательными. Оказалось, что у нас многие – любители поболтать, и такой расклад их возмутил. Теперь условия звонков будут менять так, чтобы можно было звонить в любой момент – очень хочется иметь возможность поздравлять людей на суше с днём рождения. Ну ладно. Я же буду ждать свою личную почту. Кстати, про письма: начальник уже успел меня слегка потроллить на собрании за количество писем, якобы я очень много пишу и получаю.

Ещё позавчера был случай с коллегой. Утром, ещё в кровати, слышала какие-то звуки в нашем коридоре, мат, шум… Подумала, вдруг это связано с работой, напряглась, стала готовиться участвовать. Когда пришла в лабораторию за кофе, встретила коллегу-соседа, того, что пострашнее. Он начал спрашивать, не протёк ли у меня в каюте кондиционер (э-э, нет), потом прочитал лекцию про устройство системы кондиционирования у нас на корабле. В какой-то момент я почувствовала себя в заложниках этого монолога и ушла – кофе я забрала, работами и не пахло. Когда позже мы втроём случайно собрались в лаборатории, другой коллега рассказал, что у того жидкость из кондиционера ночью протекла сквозь потолок и основательно залила ноутбук и всё утро его пытались спасти. Удивительно, человек не смог поделиться со мной проблемой (действительно серьёзной – не классно в самом начале экспедиции остаться без своего ноутбука), наверное, потому, что моё сочувствие ему не нужно, а практической помощи от меня нечего ждать. В общем, продолжаю изучать этих людей, по возможности без эмоционального подключения – кажется, что больше ничего не остаётся.

Впрочем, совсем не вовлекаться эмоционально не получается – тот коллега когда-то просил меня нарисовать ему картину акварелью, но после ряда отвратительных разговоров, из-за которых я плохо спала ночью, решила, что обойдётся. Есть ощущение, что живу в семье с двумя абьюзивными родителями – хочу, чтобы все жили дружно, любили меня, стараюсь, но дело не во мне, я обречена на холодность. Интересно, как они отреагируют, если я скажу им, что они напоминают мне пару в браке, где я – их дочь-подросток? Как подростку, мне постоянно нужно отстаивать своё право быть собой, отличаться от родителей. Они же, во-первых, абсолютно не верят в мои способности и самостоятельность, во-вторых, хотят, чтобы я была точно такой же, как они, а все отклонения осуждают. Сумасшествие…

С утра в тот же день было объявление о времени восхода и захода солнца – три и пять часов утра соответственно. Я раньше думала, что не буду выходить на льдину, пока не начнутся наши работы, но это объявление заставило меня изменить планы – геология может начаться в любой момент, а вот солнце скоро совсем перестанет светить. Так что, когда на собрании, как это обычно бывает, стали выяснять, кому этой ночью нужно на лёд, я вызвалась: «А можно просто погулять?» Все засмеялись, но начальник не возражал. Так я присоединилась к небольшой группе людей, в два часа ночи выходящих на лёд работать. Вечером я узнала о планах геологов сделать станцию на следующий день (работа!), поэтому почти не спала (ещё думала о тех, кто мне тут строит глазки, но это уже другая история). Прогулка получилась достаточно насыщенной, хоть и недолгой.

Первым делом я, ещё стоя у трапа, разобралась с тем, где какой домик стоит – вот там метеорологи, слева – палатка океанологов, тут геофизики и так далее. Было бы неплохо сделать карту лагеря. Потом поговорила с егерем. Да, у нас тут два егеря – люди, нужные для отгона белых медведей, и только для этого. Мне было интересно, из чего состоит их работа, и вот появился шанс узнать. Получается, они весь день проводят время на корабле как угодно и только ночью выходят на лёд наблюдать за работающими людьми и обстановкой на предмет наличия медведей. Сначала мне казалось, что это небольшая занятость, но вообще-то наблюдение занимает часов шесть-восемь, обычный рабочий день. Всё это время они стоят с ружьём и наблюдают. Наверное, сложно много часов быть бдительным, да ещё и на холоде. Собственно, я и ошивалась там с егерем, потому что отходить дальше чем на сто метров от него мне было нельзя, он сказал, что