Роберт Асприн - Мошенники времени

Марго сжала его руку и отвернулась. Ей не хотелось, чтобы он видел слезы на ее лице. Она глубоко вздохнула, чтобы не шмыгать носом.

— Как только удается людям делать все это, — она махнула рукой, — таким невыносимо скучным в учебниках, тогда как на деле все это живо, все так волшебно, так трагически сплетено воедино, что мне больно и радостно сразу?

Вместо ответа Малькольм просто поцеловал ее. Каким-то образом этот поцелуй передал весь его страх того, что он может потерять ее, что она предпочтет ему кого-то еще, кого-то богаче или с родословной, не уступающей какому-нибудь породистому скакуну, кого-то моложе и привлекательнее, чем он. Она крепко прижалась к нему, вернув ему поцелуй с такой пылкостью, что на мгновение ей показалось, что он не удержится и возьмет ее прямо сейчас, на этом месте. Но он был все-таки британцем до мозга костей, кусты, в которых они притаились, были не такими уж и густыми — и в конце концов он заботился в первую очередь о ее репутации.

— О, Малькольм, — прошептала она, прижимаясь к его губам, — мой милый, глупый, сомневающийся Малькольм. Неужели ты правда думаешь, что какой-нибудь другой мужчина сможет занять место одного человека, которого я помню продающим пирожки с угрями на улицах Уайтчепеля, а заодно спасающим при этом мою дурацкую жизнь? Нас ведь чуть не убили по моей глупости, из-за того, что я вообще мало знала, недостаточно научилась стрелять, не говоря уже о моих тогдашних представлениях о том, когда нападать, а когда уступать. Я ведь чуть не погубила нас обоих! — Она прижалась к нему еще сильнее. — Не отпускай меня никогда, Малькольм! В каком бы обличье я ни выступала в Нижнем Времени, пусть даже в виде тощего мальчишки…

— Эй, ты никак уж не тощий мальчишка!

Восхищенные руки пробежались по округлостям ее тела, и Марго покраснела.

— Это все проклятое белье, и корсажи, и прочий вздор, от которого я кажусь толстой. Нет, роль мальчишки куда удобнее. Никаких тебе корсетов, никаких многослойных юбок и панталончиков, никаких в конце концов верхних платьев, в которые мне приходится буквально как в скафандр влезать, — все только ради того, чтобы меня не назвали падшей женщиной.

— Гм… похоже, романтическая иллюзия номер двадцать семь разбилась вдребезги при соприкосновении с жизнью.

— Ничего смешного!

— Я и не думал смеяться. Просто работа гида уже достаточно нелегка. Что же до ремесла разведчика… это страшит меня, Марго. Меня почти паника охватывает, когда я думаю о том, как мне придется расставаться с тобой, возможно, навсегда, и я даже не буду знать, почему и как ты исчезла из моей жизни…

— Тогда иди со мной.

Малькольм застыл, потом осыпал ее лицо поцелуями, уделяя особое внимание влажным ресницам и нежным, трепещущим губам.

— Я молился о том, чтобы ты попросила меня об этом. Да, я пойду куда угодно и когда угодно. Я пойду.

В самый разгар поцелуев и жарких клятв с обеих сторон глаза Марго вдруг округлились.

— Малькольм! Это Фарли! Похоже, ты был прав. Новое приобретение.

Малькольм отпустил замысловатый эпитет насчет упомянутой миссии — повсюду следить за Фарли. Потом выругался шепотом еще раз и осторожно высвободился из ее объятий. Фарли и впрямь вышел из борделя с тяжелым кожаным мешком, странно оттопыривавшимся в некоторых местах.

— Ты не боишься, что он решит спрятать это в той же яме и обнаружит наш набег?

— Ерунда, — усмехнулся Малькольм. — Если бы наши действия меняли историю, что-нибудь помешало бы нам вытащить все эти его эротические дрючки. Ничего страшного, он наверняка выроет вторую яму рядом с первой. Мы засечем ее точное местонахождение и передадим властям Верхнего Времени — пусть возьмут его с поличным.

Марго расплылась в улыбке.

— Малькольм Мур, неужели вы и есть тот человек, которого я люблю? Ваш коварный гений неподражаем.

— Ха! — пробормотал Малькольм. — Ничего особенного. Всего только несколько трюков, которых я набрался у твоего дедушки.

Она толкнула его под локоть.

— Мне нравится. Эй, если мы собираемся следовать за этим ублюдком, нам лучше пошевеливаться!

Они вскочили в седла. Малькольм подставил ей колено — не потому, что она нуждалась в этом, но потому, что так поступил бы любой воспитанный мужчина этого времени. Очень осторожно последовали они за одиноким всадником в ночь, полную теней и морозного ветра с нависавших над Денвером гор.

Приятно было жить в такую ночь. Если бы им не приходилось следить за преступником, Марго наверняка запела бы что-нибудь буйное. Вместо этого она хранила напряженное молчание, как и ехавший рядом с ней замечательный мужчина. Оба не сводили глаз с одинокой фигуры впереди, в слабом свете наполовину скрытой облаками луны.

Ни преторианские гвардейцы, ни городская стража их так и не обнаружили. Скитер с Маркусом верно выбрали свой камуфляж — ни один римлянин не догадался бы искать беглого гладиатора под дорогой туникой и тогой гражданина, сопровождаемого вольноотпущенным слугой. Однако из предосторожности они то и дело меняли гостиницы, расплачиваясь за ночлег и кормежку деньгами из тех, что Скитер подобрал с арены.

Как-то поздно вечером (в другое время они не рисковали говорить по-английски) Маркус обратился к Скитеру встревоженным голосом:

— Скитер!

— М-м-м?

— Когда ты отдал все свои призовые деньги, чтобы заплатить мой долг, — голос его чуть дрогнул, — у тебя ведь не оставалось ничего, кроме тех денег, что ты подобрал с песка. У меня вообще ничего. У нас хватит денег до следующего открытия Врат?

— Хороший вопрос, — отозвался Скитер. — Я и сам начал задумываться над этим.

— Позволь мне предложить кое-что.

— Эй, это же я, Скитер. Ты не раб, Маркус. Если ты хочешь сказать что-то, я выслушаю. Если мне надоест слушать, я, возможно, просто усну. Черт, да я и так могу уснуть. Я до сих пор чувствую себя так, словно меня всего избили, а спина и руки не отошли еще от напряжения.

С минуту Маркус молчал.

— Это все тот твой прыжок. Никогда в жизни не видел ничего подобного.

Скитер фыркнул:

— Ты просто не видел ни одной записи с летних Олимпийских игр. Прыжок с шестом, только и всего. Немного выше, конечно, чем прыгают обычно, но у меня было преимущество — рост лошади. Так что довольно. Убери с лица это восторженное выражение и выкладывай, что у тебя на уме.

— Я… ну, в «Замке Эдо»… то, что я сказал тогда…

— Я заслужил каждое слово, — пробормотал Скитер тихо-тихо. — Так что не бери в голову, Маркус. Бог мой, я был самоуверенным глупцом, когда обманул тебя, когда поставил перед выбором: честь или семья.