Георгий Булавин - Новатерра
Ничего необычного такие визитеры вроде бы собой не представляли. По одичавшей, обезлюдевшей земле толпы богомольцев странствовали потому уже, что многие из выживших в лихую годину чумного катаклизма перестали ощущать себя властителями бытия и обратились к Вере. Правда, зачастую - в таких богов, что дух захватывало... Но вот что они точно собою представляли, так это определённую угрозу. Во всяком случае, одинокому путнику с такими на узкой тропе лучше не пересекаться. С Всевышним - ну, или кому они там отбивали поклоны - странники держались на короткой ноге, потому искренне считали, что заповеди 'не убий' и 'не укради' писаны про кого-то другого... Обычно, прибывая на заставу, они располагались лагерем на травке, плескались у колодца, впрок наедались горячим борщом и кашей с мясом, прикупали в дорогу продуктов, лекарств и добротной обуви, порой просили медицинской помощи, иногда умудрялись что-нибудь по мелочи стибрить, а самые продвинутые заводили проповеди, пытаясь приобщить персонал ОКПП к религии (у каждого - своей, порой донельзя оригинальной). Или хотя бы раскрутить на бутылку-другую... Но вот чего за ними никогда не замечалось, так это стремления пройти за шлагбаум.
Зато сегодняшние богомольцы настойчиво стремились именно туда. Дескать, идут они, рабы Божьи, по азимуту, предначертанному Свыше, без всякого почтения взирают на мирские рубежи, и не дело какого-то там пацана-безбожника вставать на их сакральном пути...
Но даже не это насторожило Феофанова. Пусть он и пацан, однако третий год служил в погранохране и пилигримов успел навидаться. Обычно этот сброд более чем наполовину состоял из женщин с приличной такой сумасшедшинкой в глазах, многие были истощены, увечны и больны. Эти же восемнадцать добрых молодцев строго мужеска пола, казалось, так и пышут здоровьем, что умственным, что физическим. Несмотря на дерюжные плащи с низко надвинутыми на лица капюшонами, посохи с перекрестиями и сиротские котомки - впрочем, весьма объёмистые, - они больше напоминали святых воинов, принявших обет житейской скромности, эдаких средневековых крестоносцев, нежели покорных рабов. Окончательно же изумился Сашка, когда понял, что странные странники выстроились на дороге таким образом, что он своим же телом закрыл их от пулемётного огня. А ведь амбразура замаскирована муляжом окна!
Страж переместился на два шага в сторону - дружно, как роботы, переместились и пришельцы. Мало того, квадратная физиономия средних лет мужчины, выступавшего лидером, на какой-то миг исказилась снисходительной усмешкой. Наверное, именно так реагировал ветеран подразделения СпецНаз времен Второй Чеченской войны на дилетантские мудрствования столичного телерепортера... И Александр, более не мудрствуя лукаво, среагировал именно так, как учили. Мысленно помолясь, чтобы пулемётчик оказался не менее бдителен, чем он сам, парень упал на укатанный грунт и, безжалостно поганя новый камуфляж, заработав стволом автомата по затылку, перекатился на обочину шоссе. И тут же от заставы оглушительно ударил пулемёт. Поверх голов сомнительных богомольцев. Для начала. А потом - по ситуации...
- ...Вот такая, друзья мои, у нас сложилась ситуация, - проговорил полковник Твердохлеб, мрачно оглядывая собравшуюся в гетманском апартаменте генеральную старшину Новороссии. - Теперь попытаемся её детально проанализировать, наметить наши меры и принять со-ответствующие управленческие решения. Наталья Ивановна, с этого момента попрошу подробный протокол заседания Генерального Уряда!
Подруга и помощница лишь понимающе кивнула, не отрывая озаѓбоченного взгляда покрасневших глаз от широкоформатного монитора ноутбука. Мысѓленно гетман ей сочувствовал - зрение Хуторской, сколь ни пытаѓлась Натка это скрыть, лишь ухудшалось год от года. А что он мог поделать?! Кому сейчас легко?.. Во всяком случае, не Александру Твердохлебу. Ему, возможно, даже тяжелее остальных. Спасибо, хоть здоровье всерьёз не беспокоило к его неполным сорока двум годам...
Гетман поднялся, оправил перед зеркалом любимый свой зеленовато-бурый камуфляж, пригладил волосы, угрюмо покусал губу, отчего тут же проступили паутинки под глазами. Увы, Сан Саныч, времени не скажешь 'Стой!' и не прикажешь заглушить моторы! Хотя с последним указанием шутить, наверное, не стоит - вдруг сгоряча выполнит команду?
У гетмана, как и у генерального дозорного Костика Елизарова, мечтательности, романтизма, дум о Вечном, а то и просто придури хватало на троих. Норѓмальных. Гетманов. Начала третьего тысячелетия от Рождества Хрисѓтова! Уж коль скоро такое чудо поимело место быть в ряду огромного коѓличества анахронизмов новой жизни, то почему бы и не состояться, скажем, Эликсиру Вечной Молодости?! К примеру, где-то в Средиземноморье. У берегов земли обетованной - ведь жили патриархи первоиудеев по чертовой... простите, Божьей уйме лет! Или на Кипре - а чего, места знакомые, они с первой супругой, Ритой, там сподобились бывать. Жена, плюс ко всему, была гречанкой, носила в генах Знание античности. Ее, увы, теперь не спросишь... Чума! Беспощадные вирусы вылакали эликсир жизни до последней капли... И то сказать, была простая жизнь, а что осталось? Жалкое подобие!..
Гетман вздохнул и через силу выбрался из запределья собственного Эго в жестокую волну реальности сегодняшнего дня.
- Ох, простите, господа, задумался!
- А я всё записала, - ехидно усмехнулась Хуторская, человек и секретарь.
- А ты вообще помалкивай! - беззлобно огрызнулся гетман.
- Собрал Уряд на заседание, а я, значит, помалкивать должна, - с нотками деланной обиды в голосе произнесла она. - Не ценят нас здесь, презирают...
- Неравноправие женщин с мужчинами в казачьих общностях существовало всегда. Лично же тебе генеральной старшиной оказано высокое доверие вести протокол заседания правительства, потому, во-первых, сиди, а во-вторых, молча.
- Ты хочешь сказать..? - начала было подруга.
Но гетман перебил.
- Я хочу... Я хочу, признаюсь честно, мира во всём мире. И кушать. И виновата в этом ты!
- Это почему же так?!
- Забыла? Насчёт бутерброда... И теперь я пребываю на грани телесного и нравственного истощения. А вокруг, к твоему сведению, война! Как в таком состоянии защищать Родину, можешь мне ответить?
Наталья нахмурила брови, на её милом лице сейчас читались и раскаяние, и тревога, и даже готовность пожертвовать любой частью своего соблазнительного тела, лишь бы это помогло спасти величайшего гетмана всех времен и народов от голодной смерти.