Хозяйка Северных гор 2 - Адель Хайд

— Тебя что, там не кормили? — нахмурилась я, понимая, что про кашель Джон не желает говорить.

Джон усмехнулся:

— Сложно растолстеть, когда ты заперт в полутёмном помещении и не знаешь, что будет завтра.

Я выдохнула сквозь зубы:

— Я убью этого Стефана.

— Не стоит, Маргарет, — грустно сказал Джон. — Боюсь, что Стефан сам подписал себе смертный приговор.

— Дай угадаю, — сказала я, и, усмехнувшись спросила, — он не стал тебя слушать?

— Нет, — грустно ответил Джон, — он сразу обвинил меня в предательстве.

Я собиралась сказать Джону про его сына Генри, но слова застряли у меня в горле. Однако Джон сам продолжил:

— Как бы горько мне ни было это осознавать и говорить об этом... Но я знаю, что это Генри написал королю Стефану. И на основании его письма меня обвинили в предательстве. И никому не было интересно, зачем я связывался с Плантагенетом, каковы были причины и почему я считал это правильным.

Он откинул голову на мягкую, сложенную в несколько раз для удобства ткань, положенную на край ванны, и замолчал, прикрыв глаза. Я продолжала его намыливать. Мне показалось, что Джон засыпает, лицо его постепенно расслаблялось.

Вдруг он распахнул глаза и, улыбнувшись, сказал:

— Там со мной прибыли послы от короля Стефана.

— Послы? — удивилась я.

— Да, леди Уэльса, послы. Ты же поставила королю ультиматум, и теперь он хочет с тобой договариваться.

— Он что, решил меня назначить наместником вместо тебя? — усмехнувшись, спросила я.

— Нет, — сказал Джон, и добавил, причём в голосе слышался сарказм, — наместником он выбрал более достойного кандидата.

Глаза мои удивлённо округлились:

— И кого же?

Но я даже не могла догадаться.

— Сэра Генри Честера, — с горечью в голосе сказал Джон. — Мой сын стал наместником в Карнарвоне, и, как я понимаю, на днях послы отправятся отсюда туда и вручат ему грамоты об этом.

— Но, Джон, он же на самом деле против Стефана!

— К сожалению, я знаю, Маргарет. Но я больше не хочу биться за того, кто уже проиграл войну, закопав в землю и себя, и своего ребёнка.

Потом Джон рассказал мне, что король Стефан вместе с архиепископом Йоркским провели церковную коронацию сын короля Стефана без согласия знати, половина баронов не присягнули, а без этого этапа церковники не имели проводить коронацию.

Джон грустно сказал, что никто не знает, как закончится вторжение, но если королём станет Генрих Плантагенет, то ему не будут нужны двойственные ситуации с возможным наследованием трона другой династией. И просто ссылкой в монастырь он в этом случае не ограничится.

Я вспомнила леди Викторию, и мне стало невыразимо жаль её и её детей, которые, скорее всего, уже попали в жернова истории.

— О, Джон... Я знаю, что ты сделал всё, что мог, но очень сложно спасать тех, кто не хочет быть спасённым.

— О, моя мудрая, мудрая Маргарет, — прошептал Джон и обнял меня, намочив моё платье и причёску.

Пришлось его снимать. Так что на ужин мы пришли с большим опозданием, но нас всё равно покормили и дождались.

А ко мне действительно приехали послы короля Стефана. Я их приняла на следующий день. Они привезли бумагу, которую король Стефан предлагал мне подписать за то, что он освободил моего супруга. Согласно этой бумаге, я обязывалась оказывать поддержку королю, как говорится, «не щадя живота своего».

Но это не то, зачем я поднимала флаги Уэльса, и не то, что я предлагала королю.

Я порвала эту бумагу на глазах удивлённых послов, под восторженные крики прибывших на встречу с сэром Джоном баронов.

— Передайте королю Стефану, что я сдержу своё слово. Но слово моё неизменное. Я не поддерживаю ни одну сторону конфликта и преследую исключительно интересы своей земли и своего народа.

Вместе с послами прибыл и сборщик. Но мейстер Умло предоставил ему все бумаги, свидетельствующие о том, что за этот год король Стефан получил уже в три раза больше того, что мы были ему должны.

Поэтому я отдала приказ, отправить послов в Карнарвон или куда они там собирались. Мне не нужно было, чтобы здесь, в моём замке, оставались люди, цели которых были мне неизвестны.

А вот Джон, собрался ехать вместе с послами.

— Зачем, Джон? — спросила я.

— Маргарет, он мой сын, — Джон явно не собирался менять решение, — я должен с ним поговорить.

— Я поеду с тобой, — сказала я, — и это не обсуждается.

Джон обнял меня:

— Маргарет, я возьму с собой рыцарей и тэнов, капитана Седрика. Не унижай меня неверием в мои силы.

Я возмущённо запыхтела:

— Джон.

А он поцеловал меня и улыбнувшись, сказал:

— Ты подняла «дракона», должен же я быть достоин своей жены и хотя бы решить вопрос с сыном.

Пришлось мне скрепя сердце согласиться. А к Бере Джон обещался сходить, после того как вернётся.

***

Для меня последняя неделя была нервной. Сложнее всего было ждать известий от Джона. Все в замке уже знали, что первым делом, когда леди просыпается, ей нужно дать отчёт о том, прибыл ли голубь и какое сообщение он принёс от её супруга.

Джон понимал, что я переживаю, поэтому голуби прилетали каждый день. На удивление, мои опасения не оправдались, видимо, Джон всё-таки прирождённый дипломат, и каким-то образом ему удалось договориться с сыном.

Я же, чтобы моя голова освобождалась от неприятных мыслей, занималась сразу несколькими разработками.

Во-первых, я пыталась сделать линзу для маяка, который мы начали строить ещё летом. Пока же все маяки работали на том, что в них зажигался огонь, но в туманную погоду свет от такого маяка был почти не виден. А туманная погода в наших широтах бывала довольно часто, и мне хотелось сделать линзу, которая бы собирала свет и фокусировала его в луч.

Поскольку мы всё-таки построили небольшую стеклодувную мастерскую, мне подготовили несколько кусков стекла. Я уже замучила мастеров, пытаясь их обточить разными способами, лишь примерно представляя себе, как должна выглядеть линза. Зато попутно у меня получилось сделать увеличительное стекло, которым уже пользовался благодарный мейстер Умло, помогая себе разбираться в записях.

А ещё я задумалась над тем, чтобы сделать компас. Пока все мореплаватели, которые ходили по морям, ориентировались