Евгения Федорова - Вселенская пьеса. Дилогия (СИ)

Хочу, чтобы ты вдохнул ночь. Средоточие Силы находится между тобой и миром. Здесь, — старик нагнулся и положил руку мне на солнечное сплетение, а потом отвел ее на несколько сантиметров в сторону.

— Ничего не бойся, я буду держать тебя, ты не упадешь. Сними обувь и накидку. Готов?

Нет, — чуть не ответил я, но промолчал. Очень хотелось узнать, что должно произойти, но я заставил себя успокоиться. Учитель Ри был прав: страх делает нас уязвимыми.

— Вот и молодец, — ласково говорил у меня над самым ухом старик. Он массировал мне виски, втирая что-то в кожу, и я чувствовал резковатый, пряный аромат. — Ощути прикосновение к босым ногам воздуха. Это словно ты опустил стопы в реку, правда? То проходит ледяное течение и члены сводит судорогой, то вдруг набегает теплая, прогретая солнцем волна, и тогда ты томишься в мягкой истоме удовольствия.

От слов Учителя мне стало казаться, что прямо у моих колен едва ощутимо плещется черная, густая вода.

— Это наркотик? — вяло спросил я.

— Молчи, — велел старик. — Отдайся воздуху и ни о чем не думай. Вода похожа на знакомый тебе космос. Ведь ты не боишься его нескончаемой глубины, ты же капитан Черной Птицы! Ты чувствуешь невесомость, словно у тебя нет тела. Закрой глаза и ничего не бойся. Если с тобой что-то случиться, я не дам тебе упасть. Вот видишь, я стою у тебя за спиной, но я не буду касаться тебя. Ощущаешь пустоту?

Я больше не с тобой, оставь меня камням и почве. Оттолкнись и плыви.

И помни, что мои руки опустятся на твои плечи, если тебе что-то будет угрожать. Они — твое спасение и страховка.

Дыши глубоко и медленно. Ты видишь, как распадается твое тело, ты чувствуешь его части? Нечто прикасается к твоей груди, ты ощущаешь напряжение?

— Да.

И вправду солнечное сплетение внезапно свело судорогой.

Что он делает со мной? — подумал я вяло. — Что со мной делают его слова? Я же знаю ответ, знаю, что в пространственном зависимость между «верю» и «есть» определена. Но так сложно понять это!

— Не отвлекайся, — Ри отвесил мне легкий подзатыльник. — Думай о том, что уместно сейчас. Средоточие силы. Чувствуй. Выходя из него, твоя сила способна разрушать и создавать. Это та артерия, которая питает тебя. Ты должен не только отдавать через нее, но и получать.

Ты чувствуешь, как под тобой плещется бездна? Ты чувствуешь, как над тобой плещется бездна? Ты понимаешь, что падение неизбежно, но у тебя так много путей. Ты можешь лететь вверх или вперед. Можешь и назад.

Слушай.

Себя.

Мир внезапно померк. Я перестал видеть звезды, ощущая, что проваливаюсь в какой-то колодец. Я знал, что где-то рядом подпространство и через него я могу шагнуть на борт своего корабля. Но я не видел его и боялся оступиться.

Рядом стояли мать и отец. Если я буду умирать, то непременно встречусь с ними. Я не останусь на чужой планете, и от этого спокойнее. Я все равно вернусь к истокам, в них можно черпать силу, волю к жизни и радость бытия.

Я поднимаю руки к глазам и слышу, как звенят цепи. Мои запястья словно пробиты острыми светящимися нитями.

Мама, папа, — кричу я и бегу, но цепь толкают меня назад, и внезапно крепкая рука сжимает плечо. Я слышу, как, громко щелкая по камням, падают вниз сброшенные моим движением осколки породы.

— А я и не надеялся, что у тебя выйдет с первого раза, — гладя меня по голове, сказал Учитель Ри. — Это было бы великой удачей для тебя, но удача дана в этом мире не каждому. Ты по-прежнему принадлежишь Сатрингу, и долго без него не протянешь. Я надеюсь, что понимание придет позднее. Может быть со временем часть знания, полученного сегодня, нагонит тебя, как морской вал захлестывает берег. Но не сейчас. И еще очень не скоро…

Я проснулся от неприятного озноба. Было еще темно, до рассвета оставалось около получаса. Приподнявшись на локте, я понял, что спал на обрыве. Голова гудела и я, встав, пошел искать лиану с серой корой, чтобы напиться. Идя вдоль обрыва, я пытался припомнить, что со мной произошло ночью, но воспоминания были отрывочными и каким-то бесплотными.

— Как же мне надоел этот лес, — проворчал я. — Надо найти эту чертову Нагу и убираться отсюда.

Совершенно не глядя себе под ноги, я внезапно поскользнулся, и чуть не упал вниз с обрыва, чудом успев уцепиться за какую-то ветку. Если это окажется черным кустарником, ожоги мне гарантированы. Присмотревшись к ветке, я с облегчением вздохнул: на коре не было белого обжигающего ворса. Тогда я посмотрел себе под ноги и замер.

— Что за чертовщина? — спросил я негромко, нагибаясь. На камни была намазана какая-то слизь, вокруг валялись ошметки, бывшие когда-то чем-то живым.

Оглянувшись, я осторожно, на полусогнутых ногах пошел за странным следом.

Змея, — думал я, — большая, очень большая змея. Ну, где же ты?

Отведя в сторону ветку, я обнаружил сплетение серых лиан, в которых накапливалась вода и, подойдя, примерился срубить побег. И замер. Прямо передо мной, обвив широкий ствол огромными кольцами, застыла змея. Желтое тело бугрилось мышцами, его пересекали узкие черные полоски. Я насчитал двенадцать колец и длинный хвост. Это что-то около семи метров, может, больше. С ума сойти! Стоя рядом с эдакой анакондой, имеющей веселенькую желтенькую раскраску, я даже вздохнуть боялся, не то, что пошевелиться. Зажатый в моей руке нож казался безобидной зуботычкой.

Справившись с собой, я сделал осторожный шаг назад и тут же увидел голову. Большой черный глаз внимательно смотрел на меня стеклянным зрачком. В горле мигом пересохло, на коже, испачканной красными ягодами, выступила испарина.

Я сделал еще один осторожный шаг назад, понимая, что если эта змея распрямится, то убьет меня одним касанием. Но змея замерла.

Я отступил еще, потом еще и, решив, что расстояние безопасно, крикнул негромко, рассчитывая, что тут до лагеря рукой подать:

— Учитель! Воин!

— Да, краснолицый брат, — Воин вынырнул почти сразу же слева от меня и замер.

— Осторожнее, — предупредил я, хотя в этом уже не было никакой надобности. — Доставай свой мешок, будем запихивать змею.

— Ничего не выйдет, — поборов удивление, отозвался Воин, — на такую большую Нагу мы не рассчитывали.

Со спины ко мне подошел Учитель и, пользуясь мною, как щитом, приподнялся, выглядывая из-за плеча. Увидев, что хотел, он отступил, неопределенно хмыкнув.

— Вот тебе мешок, Ученик, но боюсь, придется искать другую Нагу.

— Сами говорили, что чем больше, тему лучше, — проворчал я, крутя в руках мешок, прошитый серой стальной нитью. — В принципе, если ее свернуть так, как она сейчас, кольцами, то впихнется…