Дэн Абнетт - Создатель Призраков

— Ты какого феса это сделал?! — воскликнул Флавен.

Каффран и сам не был уверен. Охваченный пани­кой, он не подумал о последствиях уничтожения баш­ни. А потом в его голову пришла одна простая мысль.

— Я выиграл нам немного времени, — негромко произнес он.

Гвардейцы спускались вниз. Отчасти потому, что это казалось логичным, отчасти потому, что никто из гвардейцев теперь не доверял устойчивости башен по­сле столь радикального уничтожения одной из них. Их окружал более плотный черный дым. Ветер нес яркие догорающие угли и сильный, резкий запах горящего топлива и разлитого прометия. Теперь они могли бо­лее детально оценить тот ущерб, который принесло падение башни.

«Вниз», — размышлял Каффран. Он все еще не мог сказать ничего вразумительного по поводу плана дей­ствий, но спуск казался инстинктивно правильным. Что же такого они могли сделать теперь? Разве что совер­шить какую-нибудь небольшую диверсию? Например… уничтожить командование Родичей.

Каффран посмеялся над собственными мыслями. Храбрая и глупая идея. Как будто они могли вот так просто найти Шолена Скару и его старших офицеров здесь, в этом гигантском островном улье. И все же это была неплохая идея, которую стоило взять на заметку.

Когда до земли оставалось несколько сотен метров, он приказал гвардейцам замаскироваться и делать то, что Призраки умели лучше всего. Они вымазали лица сажей, взятой с поручней, и обернулись в камуфляж­ные плащи, сливаясь с облаками черного дыма и же­лезной клеткой башни.

Внизу, на пять сотен метров во все стороны от осно­вания башни, были разбросаны догорающие обломки. Языки пламени танцевали над озерцами топлива и ми­неральных гелей. Многие обломки башни упали боль­шими кусками, искривленными, но не разбитыми. Те­перь они лежали на бетоне, раздавив при падении мел­кие домики, склады, краны и машины обслуживания. Там и тут можно было заметить обгорелые, изувечен­ные тела погибших. Гвардейцы миновали целую секцию лестницы, которая так и осталась висеть на одной из опор, издавая жутковатый скрежет. Где-то в дыму прон­зительно выли сирены, словно потревоженные стороже­вые псы.

Призраки выбрались из башни, немедленно собрав­шись в боевое построение. Каффран и Токар — на острие атаки. Домор помогал идти Макаллуну. Кафф­ран не собирался бросать их.

Обрывки цепей и обожженных тросов, лужи про­метия и груды металлического мусора покрывали всю территорию вокруг. Каффран обошел два трупа Роди­чей. Эти люди вцепились друг в друга при падении, а удар о землю превратил их в единое месиво.

Отправив Макендрика на свое место во главе отряда, Каффран вернулся, чтобы проверить состояние Макал­луна и Домора. Приличная доза обезболивающего пре­вратила Макаллуна в едва соображающую тряпичную куклу. Домор ослеп. Его искусственные глаза оконча­тельно вышли из строя, и механические задвижки за­крылись. Вокруг настроечных колец собиралась вяз­кая жидкость, стекавшая теперь по щекам гвардейца. Каффрану было тяжело видеть друга в таком состоя­нии. Словно они вернулись на Меназоид Ипсилон. Там, даже потеряв оба глаза, Домор продолжал сражаться, внося свой вклад в победу. Его стойкость и благородст­во поразили тогда даже Гаунта.

— Брось нас, — произнес Домор.

Каффран только мотнул головой. Он стер со лба пот, стекавший по татуировке синего дракона на виске. Открыв медицинский подсумок Макаллуна, Каффран достал оттуда одноразовый шприц с дозой адреналина и, недолго думая, вколол в руку гвардейца. Вскрикнув, раненый солдат пришел в сознание. Каффран хлопнул его по щеке.

— Домор будет твоими ногами. А ты — его глазами.

Прорычав сначала что-то неразборчивое, Макаллун

кивнул. Прилив адреналина оттеснил боль на задний план, возвращая его конечностям силу.

— Я справлюсь, справлюсь… — сказал он, крепко держась за Домора.

Призраки двигались дальше. Покинув место катас­трофы, они оказались в окружении огромных цилинд­рических цистерн, погрузочных платформ и выкра­шенных в красный цвет металлических башен. На каждой из них был нанесен символ Имперского орла, ныне оскверненный мерзкими рунами Хаоса.

На большой площади они обнаружили не менее пя­тидесяти выстроенных в ряд открытых грузовиков. Все они были разбиты и сожжены. Возле одной из погру­зочных платформ грудами громоздились миллионы об­резков труб и шлангов. В одном из поврежденных хра­нилищ гвардейцы нашли бесчисленные человеческие тела, беспорядочно сваленные в кучу. Это были те ра­бочие, что отказались присоединиться к Скаре.

Во всяком случае, так предположил Флавен.

— А может, и нет, — усомнился Каффран, прикры­вая нос и рот краем своего плаща от ужасного запа­ха. — На них вражеские доспехи и символика. И кста­ти, это свежие трупы.

— Да как они вообще находят время собирать и складывать здесь убитых?! Там полномасштабный штурм в разгаре!

Каффран вполне разделял скептицизм Флавена. Но факты оставались фактами. В чем смысл?.. Какие на­мерения двигали теми, кто устроил здесь этот страш­ный склеп?

До Призраков донеслись выстрелы, лазерный залп откуда-то из-за хранилищ. Призраки отпрянули и сли­лись с тенями. Снова выстрелы, почти синхронный залп. «Не меньше ста винтовок, пожалуй?» — решил Каффран. Он приказал гвардейцам оставаться в укрытии, а сам вместе с Адаре двинулся вперед.

То, что они увидели за следующем бункером, по­вергло их в шок.

В центре комплекса оказалась квадратная пло­щадь, почти километр в ширину. Судя по маркировкам на ее поверхности, это была посадочная площадка для транспортных барж. В центре площадки стояла тысяча солдат Родичей, по сотне в ряду. Прямо перед ними лежала гора трупов, которую тракторы сгребали ков­шами и загружали на платформы грузовиков.

Каффран и Адаре наблюдали. Первая шеренга Ро­дичей сделала двадцать шагов вперед и развернулась к остальным. По сигналу стоявшего рядом офицера сле­дующая шеренга подняла оружие. Неровный залп. Сто­явшие перед строем солдаты упали. Бульдозеры убрали их тела, и только что отстрелявшаяся шеренга высту­пила вперед и заняла место своих мишеней. Сектанты развернулись в ожидании. Еще один приказ. Еще один залп.

Каффран не мог понять, что же больше всего вы­зывало у него отвращение — сам размах массового расстрела или та покорность, безропотность, с которой каждая шеренга уничтожала предыдущую и тут же за­нимала ее место.

— Какого феса они творят?! — выдохнул Адаре.

Каффран задумался на несколько мгновений, вспо­миная те части инструктажа, которые старался задви­нуть в памяти подальше. Те, в которых Ибрам Гаунт говорил о Шолене Скаре.